Шестьсот воинов в черных плащах медленно заполнили зал и расположились в двадцать рядов перед помостом, где стояли Цу Чао и шестеро его военачальников. Тускло светили красные фонари, под высокими стропилами метались тени.

Стояла тишина. Цу Чао раскинул руки, и его одеяние сделалось похожим на крылья демона.

– День настал, братья! – вскричал он. – Завтра вентрийцы атакуют Пурдол и Скельнский перевал, готирские же войска выступят на Сентранскую равнину. Пять тысяч солдат истребят надирских волков и доставят нам сокровища Кар-Барзака.

Через месяц Братство будет править всеми тремя державами, и мы получим власть, достойную нашей мощи и нашей веры.

Грядут кровавые дни, в которые единственным законом для нас будут собственная воля и собственный суд. – Воины взревели, но Цу Чао движением руки утихомирил их. – Мы говорим о власти, братья! Древние не понимали, что такое власть. Океаны затопили их города, и все, чего они достигли, едва не пропало для нас.

Но суть их могущества содержится в Тайных Книгах. В Лунных горах стоит крепость Кар-Барзак. Магическая сила Древних все еще живет там. Овладев ею, мы не только укрепим свое правление, но и откроем тайну бессмертия. Выиграв эту войну, мы будем жить вечно, мы осуществим свои мечты, утолим свои нужды, исполним свои желания. – На этот раз он скрестил руки на груди и не стал унимать восторженных криков. Постепенно тишина установилась вновь, и Цу Чао продолжил: – Тем, кто собрался в поход против Волков, я скажу: убейте их всех, их потаскух и их ублюдков. Никого не оставляйте в живых. Сожгите тела, а кости разотрите в порошок. Предайте их судьбы пеплу истории!

Дав утихнуть новому всплеску восторга, он спустился с помоста и вышел из зала через боковую дверь. В сопровождении военачальников он проследовал в западное крыло дворца и лег на кушетку, сделав остальным знак сесть вокруг него.

– Все ли идет, как задумано? – спросил он первого из офицеров, Инникаса, широкоплечего альбиноса лет сорока пяти, с раздвоенной белой бородой и зубчатым шрамом, пересекающим лоб. Длинные волосы Инникаса были заплетены в косы, немигающие розовые глаза излучали холодный блеск.

– Да, мой господин. Гален позаботится о том, чтобы Карнака доставили к нам. Он убедил Карнака встретиться с вождем сатулов – по дороге правителя возьмут в плен и живым привезут в Гульготир. Но скажите мне, повелитель, зачем он нам нужен? Почему бы просто не перерезать ему горло и не избавиться от него?

– Такие люди, как Карнак, – редкость, – улыбнулся Цу Чао. – Он наделен огромной, почти стихийной силой. Он будет достойным даром Шемаку, и император тоже. Сразу два властителя под жертвенным ножом – когда еще нашему господину доводилось принимать такое подношение? И я с наслаждением послушаю, как оба будут молить, чтобы я сохранил им жизни.

– А как же священники Истока? – спросил второй офицер, худощавый, с жидкими седыми волосами до плеч.

– Дардалион со своими комедиантами? – сухо рассмеялся Цу Чао. – Нынче ночью, Каста, ты возьмешь шестьдесят человек и истребишь души монахов, пока они спят.

– Мой господин, – сказал Инникас, – меня беспокоит этот человек, Нездешний. Ведь в свое время он действовал заодно с Дардалионом.

– Он опытный убийца, только и всего. Магией он не владеет.

– Он убил девятерых наших воинов, – заметил Каста.

– У него есть приемная дочь, Мириэль. Это она обладает Даром. С ним едут также два цирковых бойца – Сента и Ангел, и предатель Белаш тоже примкнул к ним. Наши рыцари плохо выбрали время, но после второй нашей атаки живым никто не уйдет, обещаю.

– При всем моем уважении к вам, господин, у этого Нездешнего прямо-таки талант оставаться в живых. Известно ли, где он сейчас? – спросил Инникас.

– Он идет через горы, преследуемый сатулами. Он ранен и одинок, если не считать жалкого пса, у него мало провизии и нет воды. Погоня уже близка. Посмотрим, как поможет ему его талант на этот раз.

– А девушка? – спросил Каста.

– Она в Дрос-Дельнохе. Но они едут к Кеса-хану, и скоро она окажется в Кар-Барзаке.

– Вы хотите взять ее живой? – спросил Мельхидак.

– Мне она не нужна. Если будет жива, отдайте ее воинам, пусть позабавятся. А после принесите ее в жертву нашему владыке.

– Вы говорили, мой господин, о Древних и о секрете бессмертия. Что же нас ждет в Кар-Барзаке?

– Все по порядку, Каста, – улыбнулся Цу Чао. – Когда мы разделаемся с Волками, я покажу вам Кристальную Палату.

Экодас лежал на своей койке, прислушиваясь к звукам ночи: летучие мыши хлопали крыльями за открытым окном, свистел зимний ветер. Было холодно, и единственное одеяло почти не грело.

На соседней кровати храпел Дурис. Экодас, не чувствуя холода, думал о надирке Шиа. Где-то она теперь? Нашла ли своего брата? Он вздохнул и открыл глаза. При луне от стропил ложились густые тени, запоздалый мотылек вился под потолком.

Снова закрыв глаза, Экодас попытался освободиться от тела. Как всегда, это далось ему с трудом, но он все же вышел и поднялся к мотыльку, глядя сверху на спящих товарищей. Он вылетел из храма. Луна светила ярко на безоблачном небе, и призрачный свет заливал всю округу.

– Не спится, брат? – спросил, догнав его, Магник.

– Нет.

– Мне тоже. Но здесь тихо, и мы свободны от уз плоти. – Это было правдой. Мир кажется совсем иным, когда смотришь на него духовными очами: спокойным, прекрасным и вечным, чуть ли не наделенным собственным разумом. – Как ты хорошо говорил, Экодас. Я даже удивился.

– Я сам себя удивил. Впрочем, мои же доводы меня убедили не до конца – да ты и сам знаешь.

– Думаю, все мы уверены не до конца. Но равновесие должно соблюдаться, иначе не будет гармонии. Я боюсь Черного Братства, и то, к чему они стремятся, отвратительно и ненавистно мне. А знаешь, почему?

– Нет. Скажи.

– Потому что я сам жажду таких же удовольствий. Глубоко во мне, Экодас, заложена тяга к Злу. Мы сильнее обычных людей. Наш Дар мог бы принести нам славу, богатство и все наслаждения, доступные человеку. Иногда, в минуты покоя, я сознаю, что хочу всего этого.

– Ты не отвечаешь за свои желания. Они – неотъемлемая часть человеческой природы. Только действием мы можем совершить грех.

– Я это знаю, вот потому-то я и не взял посох. Никогда не смогу я стать проповедником любви, никогда. Рано или поздно я непременно поддался бы своим желаниям. Поэтому Тридцать – как раз то, что мне нужно. Наше будущее – уход к Истоку. Но ты, мой друг, не таков. Ты сильный. Такой же, как Дардалион когда-то.

– А ведь прежде ты считал меня трусом.

– Да – я приписывал тебе собственный недостаток мужества. – Магник вздохнул. – Теперь, когда мы избрали свой путь, я все вижу по-другому. Однако я должен нести караул. – Магник отлетел, и Экодас один поднялся в ночное небо. Монастырь внизу был сер и угрюм. Его башни грозили небу, словно кулаки.

Шиа сказала, что это крепость, и была права. «Мы тоже такие, – подумал Экодас, – внутри молитва, снаружи мощь». В этом есть свое утешение – ведь крепость, сколько бы мечей, копий и стрел в ней ни