— Револьвер.
— Револьвер?
— Да.
— Какой системы?
— Не знаю. Это был ее револьвер.
— А где он сейчас?
— Не знаю.
— Рядом с трупом нашли револьвер?
Гриссел молча покачал головой.
— Значит, револьвер пропал?
Ботма едва заметно кивнула.
— А вы? Когда вы встали и пошли смотреть?
— Не знаю, сколько тогда было времени.
— Но почему вы все-таки вышли? Что вас заставило?
— Ее очень долго не было. Она очень долго не возвращалась.
— И вы увидели, что она лежит?
— Да.
— В том же положении, как лежала, когда приехали мы?
— Да.
— И больше ничего?
— Да.
— И тогда вы позвонили в участок?
— Нет.
— Как — нет?!
— Я позвонила в скорую. Один ноль сто одиннадцать.
— Ясно. И ждали их приезда в доме?
— Да.
— Хорошо, — сказал Кейтер. — Хорошо. Все понятно. — Он встал. — Спасибо вам большое, примите наши соболезнования и прочее.
Ботма снова едва заметно кивнула, по-прежнему не глядя им в глаза.
Гриссел встал, и Кейтер шагнул к двери. Обернувшись, он смутился, увидев, что Гриссел пересаживается на диван рядом с хозяйкой. Он не вернулся, но переминался с ноги на ногу на пороге с нетерпеливым выражением на лице.
— Вы долго были вместе? — негромко и сочувственно спросил Гриссел.
— Семь лет, — сказала Ботма и прижала платок к лицу.
— Что? — спросил с порога Кейтер.
Гриссел смерил его многозначительным взглядом и поднес палец к губам. Кейтер вернулся в гостиную и сел.
— Она была вспыльчивой.
Гриссел не спрашивал — утверждал.
Ботма кивнула.
— Она когда-нибудь причиняла вам боль?
Кивок.
— А вашей девочке?
Она снова кивнула; из глаз ее брызнули слезы.
— Почему вы не уходили от нее?
— Потому что у меня ничего не было.
Гриссел ждал.
— Что я могла поделать? Куда мне было идти? У меня не было работы. Я работала на нее. Вела бухгалтерию. Она заботилась о нас. Покупала еду, одежду. Учила Черил ездить верхом. Она почти всегда была к ней добра. Что я могла поделать?
— Вы рассердились на нее за то, что она сделала с Черил?
Ботма едва заметно дернула плечами.
— Но тем не менее не ушли от нее?
Ботма закрыла лицо руками и разрыдалась. Гриссел полез в карман и вытащил платок. Потом протянул ей. Она не сразу заметила.
— Спасибо.
— Знаю, — сказал он, — вам сейчас тяжело.
Она кивнула.
— Вы злились на нее.
— Да.
— Вы хотели сделать ей что-то плохое.
Ботма ответила не сразу. На ковре чесалась овчарка.
— Да.
— Например, заколоть ее ножом?
Тут Ботма покачала головой.
— Застрелить из револьвера?
Кивок.
— Почему не застрелили?
— Она его прятала.
Он выжидал.
— Я ее не убивала, — сказала Элизе Ботма и посмотрела на него. Он увидел, что глаза у нее зеленые. — Не убивала!
— Знаю, — кивнул Гриссел. — Для вас она была слишком сильная.
Он дождался, пока Кейтер сядет в машину, а потом подошел к окошку и негромко заговорил — ему не хотелось, чтобы их услышали коллеги из Дурбанвилля.
— Я хочу, чтобы ты, придурок, кое-что усвоил с самого начала, — сказал он, и Кейтер изумленно воззрился на него. — Первое. Во время допроса ты и рта не раскроешь, пока я тебе не разрешу. Понятно?
— Господи… Что я такого сделал-то?
— Понятно или нет?
— Понятно, понятно.
— Второе. Я о тебе не просил. Тебя мне навязали. И попросили сделать из тебя настоящего сыщика. Третье. Чтобы научиться, ты должен слушать. Понимаешь?
— Да ведь я и так сыщик, мать твою!
— Кто — ты сыщик?! Ну, скажи, сыщик хренов, с чего начинать расследование убийства? Куда ты пойдешь в первую очередь?
— О'кей… — нехотя начал Кейтер.
— Что «о'кей», Джа-айми?
— О'кей, дошло.
— Что до тебя дошло?
— Что ты сказал.
— Так повтори, Джа-айми!
— Почему ты все время так меня называешь — Джаайми? В первую очередь надо осмотреть место, где нашли труп.
— А ты осматривал?
Кейтер ничего не ответил, просто схватился за руль в положении «без десяти два».
— Никакой ты не сыщик, понял? Два года в участке на Столовой горе ни о чем не говорят. У нас,
