Славный пьяница Фрикс был крив, а зрячий
Глаз, мой Авл, у него всегда гноился.
Врач сказал ему Гер: «Смотри не пей ты!
Коль вино будешь пить, совсем ослепнешь».
И, двенадцать налить велев стаканов,
Их подряд осушал он. Что же вышло?
Фрикс вина напился, а глаз — отравы.
Счастлив, а сумрачен ты. Берегись! Не узнала б Фортуна:
Неблагодарным тебя, Луп, она может назвать.
Были отправлены в дар, как новинка редкая, Цезарь,
Гордою нильской землей зимние розы тебе.
Но посмеялся садам фаросским моряк из Мемфиса,
Только столицы твоей переступил он порог.
Так велика красота Пестума сельских цветов:
Всюду, на каждом шагу, куда бы он только ни глянул,
Алой дорога была от переплетшихся роз.
Ты, принужденный теперь преклониться пред римской зимою,
Моешься ты, Харидем, будто ты на людей негодуешь:
Чресла подмывши, ты всю занял купальню собой.
Я б не хотел, чтобы мыл ты себе и голову здесь же.
Все-таки моешь? Беда! Лучше уж чресла ты мой.
Глянул, Руф, на меня недавно некто,
Как учитель борцов иль как торговец,
И, тайком осмотрев и тронув пальцем,
«Ты ли, ты ль, Марциал, — сказал, — тот самый,
Кроме тех разве, кто с батавским ухом?»
Усмехнувшись слегка и поклонившись,
Я не стал отрицать, что я тот самый.
«Что же плащ у тебя так плох?» — спросил он.
Чтоб с поэтом так больше не случалось,
Присылай-ка мне, Руф, плащи получше.
Сколько судьбою отец обязан заботам Этруска,
Столько ж обязан тебе, Цезарь, и тот и другой.
Молнии ты ведь отвел десницы твоей от обоих;
О, коль Юпитера гнев мог бы столь милостив быть!
Если подобен тебе верховный был громовержец,
Молнии редко его грозно метала б рука.
Может Этруск подтвердить, что была твоя милость двойною:
Он и поехал к отцу, и возвратился с отцом.
Хоть и здоров, а несут Филиппа, Авит, целых восемь.
Коль по тебе он здоров, ты помешался, Авит.
Вот без тебя и шестая моя, Руф Камоний, выходит
Книга, которой тебе не суждено увидать.
Каппадокия тебя нечестивая встретила мрачно,
Вместо тебя возвратив прах твой и кости отцу.
И раздается твой плач пусть по Эмилии всей.
Что за прекрасная жизнь, что за краткий век прекратился:
Он всего-навсего пять видел Алфея наград!
Руф, постоянно мои наизусть приводивший остроты
Вместе с рыданьем прими стихи огорченного друга
И воскуренным вдали их фимиамом считай.
Сетии вина, снега госпожи и кубок за кубком,
Скоро ли вас буду пить без запрещенья врача?
Неблагодарен, и глуп, и дара такого не стоит
Тот, кто Мидаса богатств хочет наследником быть!
И напивается пусть недруг мой теплой водой.
Пусть и боги и ты по делам воздадут тебе, Цезарь!
Пусть и боги и ты мне по делам воздадут.
