То, по правде, скажу тебе я прямо:
Потерял ты, мой Пет, свои шесть тысяч.
Ты позволяешь жене, Харидем, с врачом развлекаться?
Без лихорадки ты жизнь хочешь окончить свою.
Хоть не решен был исход гражданской войны Энионой
(Мог бы, пожалуй, еще слабый Отон победить),
Предал проклятию он кровавые Марсовы битвы,
Твердой рукою насквозь грудь поразивши себе.
Смертью Отона, скажи, разве он мог превзойти?
Более жалких людей, Матон, чем Сабелл-мужеложник,
Ты не видал, а ведь был раньше он всех веселей.
Кражи, побеги и мор на рабов, и пожары, и горе
Губят его, и теперь — бабником жалким он стал.
Жажду твоих поцелуев взасос, Диадумен! «А скольких?»
Ты заставляешь меня счесть Океана валы,
Раковин россыпи счесть по всему Эгейскому морю
И над Кекропа холмом реющих пчел сосчитать,
Если внезапно народ Цезаря лик увидал.
Сколько Катулл умолил дать Лесбию, я не желаю:
Жаждет немногого тот, кто в состоянье считать.
Громко крича, ты просил о семи клепсидрах для речи,
Цецилиан, и судья волей-неволей их дал.
Много и долго зато говоришь ты, и, все нагибаясь
К фляжке стеклянной своей, теплую воду ты пьешь.
Цецилиан, мы тебя: выпей клепсидру до дна.
Уд твой так же велик, как и нос твой, Папил, огромный,
Так что, когда он встает, можешь понюхать его.
До пупка самого остатков нету
От разорванной задницы Харина;
До пупка самого в нем зуд однако.
О, как тяжко болеть такой чесоткой:
Видел ли ты, как Регул-малыш (еще трех не минуло
Лет ему), слушая, сам хвалит отца своего?
Как он, завидя его, сползает с колен материнских
И в прославленье отца чувствует он и свое?
Тесное, Юлиев дом — все привлекает его.
Резвого отпрыск коня так же облаком пыли утешен,
Так и бычок молодой нежным бодается лбом.
Боги! Исполнить молю и отца и матери просьбы:
Отцом с Маруллой семерых ты стал, Цинна,
Но не детей: твоим никто из них сыном
Не может быть, и ни соседа, ни друга,
Но все зачаты на рогожах и нарах
Один — в кудряшках мелких: смотрит он мавром;
Отец его, конечно, повар твой Сантра.
А вот другой — курносый и с губой толстой;
Он точка в точку вылитый борец Панних.
Кто знал и видел гнойноглазого Даму?
Четвертый — с наглым взглядом и с лицом бледным
От полюбовника рожден тебе Лигда;
Пронзи, коль хочешь, сына: нет греха в этом.
(Он ими движет так, как будто он ослик),
Кто ж усомнится, что он сын шута Кирты?
А две сестры — брюнетка с рыжею — дочки
Флейтиста Крота и приказчика Карпа.
Когда скопцом Корез бы не был иль Диндим.
