ИННОКЕНТИЙ. Мой дед говорил. Будет лес слабый, и народ слабый будет тоже. Что тут сложного?
ИРИНА. С ним что-то происходит. Как повидается с Посторонним, весь белый приходит.
ИННОКЕНТИЙ. Сергей принял православие. Радуйся.
Входит Сергей. Он отрастил бороду. В душегрейке, зябнет.
СЕРГЕЙ. Добрый день, соотечественники.
Они здороваются. Сергей прижимается спиной к печи.
СЕРГЕЙ. Что нового в городе?
ИРИНА. Анекдоты о кормчем. После сабли, говорят, ему вручают тачанку. Нарасхват идут наши «Литературные тетради». В редколлегии «Сибири» на нас начинают сердиться.
СЕРГЕЙ. Разве мы соперники «Сибири»? С нашим крошечным тиражом.
ИРИНА. Что тираж! Мы говорим правду. Исполнение правды эстетически выдержано. Рядом с нашими тетрадями «Сибирь» выглядит провинциально.
ИННОКЕНТИЙ. Ха! Неплохо сказано. Провинциальная Сибирь…
ИРИНА. Зато, Кеша, какие респектабельные фигуры у писателей, бороды поотпускали, – прости, Сергей, – обучилась велеречивости. А особняк у них!…
ИННОКЕНТИЙ. Единственного нет в роскошном особняке – Александра Вампилова.
СЕРГЕЙ. Вы злоязычничаете. Меня это расстраивает.
ИННОКЕНТИЙ. Когда арестовали травника, мы не злоязычничали, молча снесли беду. Ты хочешь нашего молчания и дальше?
Сергей не отвечает.
ИРИНА. Сережа, разве травник виноват, в том, что медицина не способна врачевать простые недуги?
Сергей молчит.
ИННОКЕНТИЙ.Он знал народные снадобья и был любезен твоему сердцу. А как повел себя ты?…
СЕРГЕЙ. Нельзя выпрыгивать из времени. Обстоятельства сильнее нас, надо им подчиниться.
ИННОКЕНТИЙ. Обстоятельства… Мы хранители нашего времени, его наступательный ход зависит от нас. Ты консервируешь время. Сергей. Суета сует и вечная суета.
ИННОКЕНТИЙ. Организуй время, чтобы упорядочить суету.
СЕРГЕЙ
ИРИНА. Надо идти к студентам на открытый разговор. Да, и у нас, Кеша, можно устроить встречу с народом, на ГЭС, рассказать, что цели у вампиловцев просветительные. Гласность не все, но многое поставит на место.
СЕРГЕЙ. Более года мы сдерживаем приток новеньких к нам…
ИННОКЕНТИЙ. И снова ты! Ты яко сектант боялся народа. Запер двери.
СЕРГЕЙ. Я думал не только о себе, но и о вас. А теперь улица Букинистов весь аппарат бросила против нас. Хорошо, Садовник молчит, а то и его в пристяжку, или в коренники.
ИННОКЕНТИЙ. А он и есть коренник. Но Садовник не испугается, он бесстрашный человек. А мы… мы должны быть готовы к любому исходу. Теперь чем хуже, тем лучше.
СЕРГЕЙ. Да? Ирининому бы отцу твои слова…
ИННОКЕНТИЙ
Ирина молчит…
СЕРГЕЙ. Посторонний прав, светская жизнь не сулит подлинных ценностей.
ИННОКЕНТИЙ.Ты называешь ее светской, а это открытая жизнь, на миру. Она должна быть открытой.
СЕРГЕЙ. Нас ввергнут в осложнения, деятельность извратят… Моя жена обеспокоена, у нас малые дети.
ИРИНА. Ах, Сергей! Мы одарили город прекрасной легендой, в ней явь и фантастика…
СЕРГЕЙ. Город обывателей и бездуховных чиновников. Город лжецов.
ИННОКЕНТИЙ. Это город Садовника, запомни, это город Вампилова… Но я понимаю твою тревогу. Мы уйдем. У меня нет такой гостиной
ИРИНА. Сережа, но библиотек может остаться у тебя. Даже лучше. У тебя библиотека, у Кеши редакция, у Садовника – отдохновение и нега. А, Сережа?
Женский голос в приоткрытую дверь.
ГОЛОС. Ира, помоги мне на кухне.
ИРИНА. Бегу! Ребята, найдите компромиссное решение.
Уходит. В прихожей голоса гостей.
СЕРГЕЙ. Круг сужается. Отца Иры обвинили в польском национализме. Написали очередную анонимку. Из министерства комиссия, трест лихорадит. Твоя теория – чем хуже, тем лучше.
ИННОКЕНТИЙ. Но какие основания?
Сергей не успевает ответить, входит Алексей. Здороваются.
СЕРГЕЙ. Он имеет маленькую слабость – ходит на органные концерты в Польский костел.
Входят Мария и Надежда. Надежда садится к пишущей машинке, начинает стучать по клавишам.
СЕРГЕЙ. И доклад Ирины о Достоевском, ее статья в «Литературных тетрадях».
ИННОКЕНТИЙ. И что в докладе, прочитанном для нас, двадцати человек? Предостережение бесам…
АЛЕКСЕЙ. Красота спасет мир – крамола. И русский вопрос. Их пугает все русское.
СЕРГЕЙ. Вы безоглядны потому, что у вас нет семьи. Мои крохотули…
МАРИЯ. Сережа, нас много, мы всегда рядом.
СЕРГЕЙ. «Мы»? За мою семью, за моих детей я несу ответственность. Я дал им жизнь, мною она крепится.
Он в досаде машет рукой и уходит.
НАДЕЖДА
ИННОКЕНТИЙ. Осложнения! Я кадровый рабочий, я хочу сильного ветра… Знаете, что у нас на ГЭС случилось?… Видите, никто не знает! Газеты молчат… Рабочие изгнали вора – начальника, выбрали другого, в профсоюзы отправили протокол собрания.
АЛЕКСЕЙ. И ты принял участие в бузе?
ИННОКЕНТИЙ. Никакой бузы. Я вел протокол собрания. Мужики усадили меня, мол, грамотный. Все организованно и дружно.
НАДЕЖДА. Ну, и каков результат?
Она берет блокнот, записывает.
ИННОКЕНТИЙ. Не для печати! Прекратились прогулы. Раз. Все трезвые как стеклышко. Нет аварийных сбросов. Чистота в цехах идеальная. Чудо. И никакого чуда.
НАДЕЖДА. В третий выпуск опоздал, а в четвертом, в Хронике, дадим. Да, ребята?
АЛЕКСЕЙ. Только спокойно, позитивно.
ИННОКЕНТИЙ. Эстетично?
МАРИЯ. А мы и есть избранные. Все всегда начиналось с избранных. С таких, как Садовник, как Сергей, как ты.
Появляется Ирина, она несет на подносе чай.
ИННОКЕНТИЙ. Боюсь за Сергея, ох, боюсь.
ИРИНА. Ребята, можно, я скажу. А я боюсь за тебя, Кеша!
Оставив поднос, она подходит к Иннокентию, гладит его кудлатую голову.
