Зажигалка минула и потухла.
ИННОКЕНТИЙ. А, черт возьми!
АЛЕКСЕЙ. Честнейшая постановка вопроса. Давно ли мы сами из стен школы. Там нравственно разлагается поколение за поколением. Истина историческая вытравлена из сознания учителей, из программ, из учебников. Не случайно задыхался Илья Семенович Мельников.
СЕРГЕЙ. Что киношный Мельников! Вот перед нами Садовник. И этому не видно конца. Мой друг
АЛЕКСЕЙ. Неправда! Мы знаем первопричину болезни. Я уверен, в Москве тоже есть здоровые силы.
СЕРГЕЙ. Им не прорваться к штурвалу. Но и прорвавшись к штурвалу, они не одолеют, не оседлают ситуацию, ибо надо менять всю команду. Понимаете – всю! И в машинном отделении и в отсеках, на палубах. В верхней надстройке. Им надо отречься от интернациональных догм… Опереться на честных и бесстрашных…
АНДРЕЙ. На русских.
СЕРГЕЙ. А где они, русские?
АЛЕКСЕЙ. Их мало, но они есть. Мы есть.
ИННОКЕНТИЙ. Им придется уступить дорогу нам. Разве они готовы к этому?
СЕРГЕЙ. Нас скомпрометируют. По всей стране молодежь свихнута. Дискотеки и ранняя любовь дозволены-с. Разврат…
АЛЕКСЕЙ. А вы, Сергей, хотели бы как в песне… в белых хитонах к трибунам? Но мы есть. И мы должны начать.
ПОСТОРОННИЙ
Поспешно уходит. Молчание.
ИННОКЕНТИЙ
ДЕВУШКИ.Сто девчат и парней смерть поутру приемлют…
ИННОКЕНТИЙ
СЕРГЕЙ. Да, у меня.
Расходятся. Дом в саду. Темно. Скрипит дверь.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Федор Иванович, вы спите?
САДОВНИК. Кто там?
МАРИЯ. Это я.
САДОВНИК. Вернется Алешка…
МАРИЯ. Я шепнула ему, он заночует у Сергея,
САДОВНИК. Что за причуда собираться в день рождения скопом и решать мировые вопросы. Русские мальчики.
МАРИЯ. Вы отдыхайте. Я посижу подле. Я на большее не претендую. Притом, я гордая, как полячка Ирина. Я спою вам песенку.
САДОВНИК. Твой муж…
МАРИЯ. Он увлекся пациенткой. Днюет и ночует в Кузнецовке. Мой муж.
В сумеречном свете видно, как она мостится рядом с Садовником, гладит его волосы, напевает песенку, в песенке угадываются слова:
«Ах, это явь иль обман?»…
Просторный дом.
Чтобы не делать лишнюю выгородку – это может быть и кабинет Пиваковой и домашний кабинет отца Михаила, но с опущенными занавесками. Стол колченогий. Убого. Входят Пивакова и Василий (он из Гостелерадио). Василий спортивного вида мужчина, с твердым взглядом аппаратчика. Но когда он говорит о заветном, взгляд его преображается.
Они переодеваются в домашнее и легкое. Пивакова берет веник, опрыскивает пол. Василий роется в чемодане.
ПИВАКОВА
ВАСИЛИЙ
ПИВАКОВА. А результат?
ВАСИЛИЙ. Уволили двух порядочных журналистов, состряпали персональные дела, исключили из партии, одного подвели под арест.
ПИВАКОВА. Ого!
ВАСИЛИЙ. Э, ты не знаешь, какая кутерьма по стране. Стоит кому-то выплеснуть по радио или в местной газете разоблачительный материал, сразу начинаются персоналки, но разбирают не тех, о ком материал. Так и тут. Хорошо, у меня мощный мандат. Но первый все равно звонил в Москву, требовал моего отъезда…
ПИВАКОВА. Ты голодный, наверное
ВАСИЛИЙ. Как волк, весь день на перекладных, а в Чите ветра, взлет не дают…
Стук в дверь.
ПИВАКОВА
Приняв молоко в бидоне, разливает по кружкам.
ПИВАКОВА. Сначала по молоку, а то опьянеем. А я не хочу опьянеть. Хочу медленно, на волне, подняться…
Она смотрит на Василия, они присаживаются к столу, пьют молоко и едят.
ПИВАКОВА. Так у Лиды рак? Сочувствую тебе. А облучение? Поздно… Все мы ходим по краю. Я иногда тоже, скрутит, бегу в клинику. Девочки, успокойте! Но однажды и я… Ужасный пресс. Ни слова нельзя сказать от сердца. Да оно и задубело у меня. Но вижу тебя – и тает. Скажи, долго так будет? И у вас так же, в столице?
ВАСИЛИЙ. У нас респектабельней. Но придет он, будет жестче.
ПИВАКОВА. А кормчий совсем плох?
ВАСИЛИЙ. Подняли после инсульта. Восстанавливает язык.
ПИВАКОВА. Можно подумать, он владел им когда.
Василий усмехается.
ПИВАКОВА. И идет – Андропов? Но он хоть умен. Умен? Не виляй, Вася.
ВАСИЛИЙ. Мастер крупной интриги.
Василий многозначительно смотрит по стенам избы.
ПИВАКОВА. Не бойся. Здесь абсолютно надежно.
ВАСИЛИЙ. Учти, Оля, между нами. Он собирается навести порядок в стране.
ПИВАКОВА. Давно пора. Полный бардак в городе, на селе не лучше. Но
ВАСИЛИЙ
ПИВАКОВА. Значит, и по нам одним концом? И без того нет просвета.
ВАСИЛИЙ
ПИВАКОВА
ВАСИЛИЙ. Есть. Они отмалчиваются. Но они есть. И есть лидеры.
ПИВАКОВА. Шаг вперед, два шага назад, лидеры… Кто они, если не секрет?
Василий молчит.
ПИВАКОВА. Не скажешь? Значит, не доверяешь. Но ты-то сам, скажи, ты сам где? С кем? Ну, не сердись… О, как я хочу, чтобы порядок… Когда порядок, не надо думать, не надо сомневаться. Порядок восстановит веру. Никто ни во что не верит.
