ПИВАКОВА. Приехал товарищ из гостелерадио. Не сердись, еду в порт. Не надувай губы! За город – отменяется, позже объясню. Наведайся пока к Учителю… Вы, Миша не оставляйте его.
МИХАИЛ
ПИВАКОВА
МИХАИЛ. Если угодно. Камень. Краеугольный.
ПИВАКОВА. Ну, валяй к светочу. И не увлекайся девочками. Говорят, у него там навалом девочек. Смотри, я ревнивая.
Она на прощание протягивает ему сигарету, Михаил уходит. Пивакова смотрит вслед ему просветленно.
ПИВАКОВА. Пить летние дожди, Ольга, караулить встречи с любимым, тосковать. И когда он сойдет на твоем полустанке…
Дом в саду. Мария и Михаил. За окном переборы гитары. Голоса. Голоса пытаются сложиться в хор.
ГОЛОС ЗА ОКНОМ. А из «Лунина» помните?
ЕЩЕ ГОЛОС ЗА ОКНОМ
ЕЩЕ ГОЛОС. Надо вырубить рощу…
ЕЩЕ ГОЛОС. Их повалит свинец на Сенатскую площадь…
Разноголосье. Два голоса, мужской и женский, ведут дальше.
ДВА ГОЛОСА. Они свято уйдут. Их могила обнимет. Но невзятый редут в тихой скорби поникнет…
Песня далее уходит в разноголосье, но мелодия этой самодельной песни должна пробиваться.
МИХАИЛ. Я заметил странное ко мне отношение. Оно и в школе было. Но в школе мягче, добродушнее. Что-то случилось со всеми… Или со мной? Или что-то должно случиться. Или я стал московским студентом…
МАРИЯ. Андрей тоже стал московским студентом. Он не жалуется.
МИХАИЛ. Но Андрея нет в городе. Может быть, и он…
МАРИЯ. Такие как Андрей, и отсутствуя, присутствуют. И он в городе, сегодня будет.
МИХАИЛ. Считают, я по протекции папы. Но МИСИ не МГУ. Я сам пробился.
МАРИЯ. Ну, и гордись. Сам. У Андрея родители простые смертные, вместо замшевой куртки
Смех за окном, кто-то и еще кто-то пытается запеть.
Разнобой. Мария слушает говор с улицы и пытается говорить с Михаилом.
МАРИЯ
МИХАИЛ. Я не виноват, что мой папа доктор философии.
МАРИЯ. Доктор… Если бы он был доктором Соловьевым…
МИХАИЛ. Родителей не выбирают. Уж какие есть.
МАРИЯ. Но когда мы становимся взрослыми – с ними строят взрослые отношения. А не потребительские. Прости, прости. Мальчиком ты был лучше.
МИХАИЛ. Мальчиком я был слепым кутенком.
Мария смотрит на Михаила надменно. Хор снова сложился, и девичий голос ведет партию. Гитара.
ДЕВИЧИЙ ГОЛОС. Ах, это явь иль обман, – Не осуди их всевышний! – Старого кедра роман – С юной японскою вишней…
Мужской голос на фоне песни очень внятно…
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Да, так жить нельзя. И вы правильно сделали, Федор Иванович, что удалились.
ЕЩЕ ГОЛОС
ЕЩЕ ГОЛОС. Но мы не можем все удалиться!
ХОР
Прежний девичий голос под гитару продолжает песню.
ДЕВИЧИЙ ГОЛОС
МИХАИЛ. О чем они, Маша?
Мария не слышит вопроса, она в плену песни.
МАРИЯ
ДЕВИЧИЙ ГОЛОС
Гитара ведет мелодию.
МАРИЯ
Входят Садовник и Иннокентий. Иннокентий с ярко выраженным чалдоньим лицом.
ИННОКЕНТИЙ. Федор Иванович, вы сани готовите летом?
Указывает на разобранную печь, тут же кирпичи и раствор в ведре.
САДОВНИК. Пришли люди, назвались печниками, сказали «ремонт текущий», разобрали по кирпичику и не кажут глаз. Как вам это нравится?
Иннокентий прищуром глянул на Садовника, усмехнулся.
ИННОКЕНТИЙ. Назвались печниками, а были стукачами… Эх, милый Федор Иванович! До преклонных лет дожили, и не стыдно?
САДОВНИК. Стыдно, Иннокентий. Огород умею возделывать, во! –
Иннокентий берет в руки ведро, явно намереваясь заняться кладкой.
Садовник пытается отобрать у него ведро и мастерок.
Иннокентий просит Михаила сходить за водой, Михаил послушно уходит с ведром.
САДОВНИК
Иннокентий снимает старый свитерок, ищет что накинуть.
Мария отдает ему свой фартук, в котором готовилась кухонничать.
Фартук красив, в крупных белых цветах. Мария повернула Иннокентия из стороны в сторону, любуясь.
ИННОКЕНТИЙ.
Пришел с ведром чистой воды Михаил, Иннокентий благодарит его, отливает часть в ведро с раствором, и далее работу совмещает с рассказом.
ИННОКЕНТИЙ. Прямо не старшина, а символ. Ну, поднялся я на этаж. Толстый и добродушный дядя, завотделом промышленности, ласково изрек (чуть играет этого дядю) – «Вопрос о рабочем самоуправлении на базе полного хозрасчета… ах, словцо он тут ввернул
Садовник смотрит с улыбкой на Иннокентия, но в улыбке Садовника видна печаль. Он вслушивается еще во что-то и потому полуотсутствует.
