развлекаться, когда какой-нибудь хулиган выведет меня из себя. Здесь жизнь бьет ключом!
Стены живого уголка были увешаны листьями, мхом, шишками, букашками, жучками и паучками, бабочками и птичками. Но уголок был вовсе не живой. Все букашки лежали в коробках и были насажены на иголки, а птицы были нарисованные. Только одна зеленая птица с кривым клювом и длинным хвостом не была нарисованная, а сидела на ветке. Но и она не шевелилась.
Хоботок осторожно сказал:
– Они все молчат.
– Они и должны молчать, – многозначительно сказала Мурляна, – потому что я еще не пошевелила своим правым усом. Как только я это сделаю, здесь будет столько шуму, гаму и щебета! Даже эта лягушка с сонным лицом, что сидит в банке, и та заквакает.
– Так пошевели усом, – попросил Хоботок. – Я очень хочу послушать, как они будут щебетать и квакать.
– Это так интересно – заслушаться можно, – уверила Мурляна. – Но … во время уроков мы не можем позволить себе этого удовольствия. А знаешь, из-за кого? Вот из-за этого зеленого кривоклюва, который сидит на ветке. Характер у него тихий, но зато очень зычный голос. Как только он гаркнет: 'Дур-рак! Дур-рак!', так все ученики во всех классах вздрагивают, а это, с педагогической точки зрения, очень вредно. Давай лучше заглянем в химический класс. Это тоже очень приятный класс.
Хоботок послушно шел за Мурляной и думал:
– Как в одной маленькой кошке умещается столько премудростей? Она ничуть не больше меня, а все знает. А как красиво она умеет говорить! Иногда сразу и не поймешь, о чем – так красиво и умно. Я хочу прилежно учиться, чтобы тоже стать таким умным и тоже так говорить, чтобы другие не понимали.
В химическом классе были маленькие столы и большие шкафы.
– А что в этих шкафах? – спросил Хоботок.
– Я не могу тебе сказать, – ответила Мурляна. – Потому что в шкафах такие хрупкие банки, бутылки и трубки, что ты можешь разбить их какой-нибудь неосторожной мыслью.
– Я вообще не буду ни о чем думать, – пообещал Хоботок.
– Тогда я скажу, – снизошла Мурляна. Она приложила лапу к губам и взволнованно зашептала:
– Если из этих банок кое-что налить в эти бутылки, а потом бутылки соединить между собой стеклянными трубками и подогреть на огне, – хочешь увидеть, что будет?
– Хочу, – так же взволнованно прошептал в ответ Хоботок.
– Ты увидишь это, как только я пошевелю своим правым усом, – пообещала Мурляна. Она сделала глубокий вдох, шевельнула своим правым усом – раз, шевельнула своим правым усом – два… чихнула и сказала:
– Нет, давай лучше не будем. Потому что как только в бутылках и трубках начинает кипеть и булькать, у меня появляется неудержимое желание свистнуть. А стоит мне свистнуть, как какая-нибудь круглая бутылка со страшным треском разлетается на мелкие кусочки. В чем суть этого загадочного явления – ученые еще изучают… Продолжим наш поход…
Хоботок недоверчиво хмыкнул и сел на пол. Им овладело легкое сомнение, не водит ли его Мурляна за нос.
– Ты не устал? – участливо спросила Мурляна.
Хоботок ничего не ответил, только поморгал глазками.
Мурляна присела рядом и сказала:
– Ты, наверно, думаешь, что я просто хвастаю? Да? Отвечай, чего молчишь?
Хоботок сжался в комок. Честно говоря, он немного перепугался, что разозлил Мурляну.
– Вовсе я не думаю, – ответил он едва слышно.
– Не отпирайся, – Мурляна строго помахала хвостом, – ведь это видно по твоему лицу. Но я докажу тебе, что ты неправ, дорогой Хоботок! Сию же минуту докажу!
Она шевельнула своим правым усом – раз, шевельнула правым усом – два, шевельнула правым усом – три: и на столе перед ними вдруг появилась странная круглая бутылка. Под дном бутылки горел огонь. Бутылка была заткнута пробкой. Из пробки торчали кривые трубки и уходили в другие бутылки. По трубкам лилась дымчато-серая жидкость. А в бутылках булькало и клокотало.
Хоботок виновато взглянул на свою обиженную учительницу. Ее лицо было нахмурено и странно сморщено: она сложила губы трубочкой, как бы для свиста, но в то же время пыталась их сжать, чтобы свист не вырвался наружу. Она в отчаянье покачала головой, присела на задние лапы, зажала передними лапами уши – и как свистнет!
В тот же миг круглая бутылка разлетелась на мелкие кусочки.
Мурляна чихнула на это и сказала укоризненно:
– Вот видишь, что ты натворил своим недоверием … А теперь давай поживее смываться отсюда.
Хоботок во весь дух бежал за Мурляной, а сам чуть не плакал: первый день в школе – и уже такая неприятность. Как бы этот первый школьный день не оказался для него последним…
Справа и слева с резким хлопаньем открывались двери. Из них высовывались удивленные лица. Раздавались испуганные вопросы: кто? что? где?
– Ой-ой-ой, – заохал ошалелый от страха Хоботок. Он, будто в тумане, поднялся вверх по одной лестнице, потом вниз – по другой, потом влез через полуотворенную дверь в длинное узкое помещение, у которого одна стенка была низкая – вообще не доходила до потолка… Здесь он потихоньку пришел в себя.
Мурляна заметила, что Хоботок сильно потрясен. Она подошла к нему, похлопала по плечу и сказала:
– Правильно говорят, что с наукой шутить нельзя. И что наука требует жертв – тоже правильно. Поэтому выше хобот, Хоботок! Чувствуй себя здесь, как дома. Ведь школа – второй дом ученика, разве не так?
Хоботок вдруг понял, что очень устал. Он спросил:
– А своя кровать у меня тут есть?
– Нет, братец, в школе кроватей не бывает, – покачала головой Мурляна. – Школа – дом без кроватей. И знаешь, почему? По очень простой причине. Если бы у каждого ученика была в школе своя кровать, и все ученики спали бы и видели сны, то все эти сны между собой так перемешались, что никто не смог бы их распутать … А теперь посмотрим, что происходит в зале.
Она прыгнула на стул, который стоял у низкой стенки, и заглянула вниз.
Мурлянины слова успокоили Хоботка. Он еще раз глубоко-глубоко вздохнул, затем, следуя примеру своей наставницы, прыгнул на другой стул и тоже посмотрел вниз.
Они находились на балконе, а внизу простирался зал. Это было огромное помещение. На него нужно было взглянуть несколько раз, чтобы целиком увидеть. И какое это было беспокойное помещение! Казалось, что оно все время скользит влево, где были высокие окна. А из окон скользили навстречу длинные солнечные лучи.
Хоботок во все глаза смотрел вниз. В первый раз он увидел только колышущиеся ряды учеников и теть, во второй раз – длинные скамейки, на которых сидели ученики и тети, в третий раз – стол, на котором были цветы, а вокруг стола – опять тети и один дядя.
Ученики и тети, которые сидели за столом, играли в интересную игру. Одна тетя называла имя, все равно какое, главное – чтобы это было имя ученика. Тот, чье имя называли,
