кашлянула, почесала подбородок и спросила сдержанным тоном, который скрывал ее грусть:
– Ты все же окончательно решил уходить?
– Да, я это решил окончательно. А чего он говорит, что я делаю его жизнь невыносимой, если я хочу ему только добра! Я могу все простить, только несправедливость не могу!
– Ну что ж! Давай, я провожу тебя до границы своих владений.
Мурляна рассеянно скользнула взглядом по глобусу, три раза шевельнула правым усом, отчего весь живой уголок ожил, затем взмахнула лапкой, как дирижер, и величавой поступью вышла. Хоботок послушно последовал за ней. Их провожал тысячеголосый хор птиц и букашек, в котором изредка прорывалось кваканье лягушки и неистовый крик попугая:
– Дур-рак! Дур-рак!
В воротах школы Мурляна остановилась и, указав Хоботку дорогу, сказала:
– Мне грустно расставаться с тобой, и все же мне приятно, что познакомилась с таким слоником, расставание с которым печалит, а не радует. В добрый путь, Хоботок!
Глаза Хоботка снова округлились, и он растроганно сказал:
– До свидания, Мурляна. Я пришлю тебе большой красивый желтый банан, как только прибуду на место.
– Спасибо, Слоняйка! Вышли мне его телеграммой, тогда быстрее дойдет. Прощай!
– Прощай!
И Хоботок уверенно зашагал, размахивая хоботом. На свежем снегу после него оставались радужные следы…
Ребята, если кто увидит маленького надувного слоника, разгуливающего одного, покажите ему, как пройти к реке Лимпопо!
