— Предполагается, что они защитят мои костяшки, когда я врежу тебе?

— Если врежешь, — хмыкнул он.

— Ох, врежу, если ты так хочешь.

Пол на ринге был упругий, поэтому она немного попрыгала вокруг Рэнди, а тот с усмешкой на лице наблюдал за ней.

— И как мы это все проделываем?

— Ты тренировалась последовательно — на груше, на мешках, видела, как мы делаем спарринг с Майло. Вспомни, чему я учил тебя. Соблюдай дистанцию, не горячись, наноси удар и отскакивай. Работай левой. Сделай мне комбинацию — удар левой, накрест правой. — Он поднял руки. — Давай.

Удар левой по корпусу, накрест правой. Он принял оба удара на кисти, запакованные в перчатки. Она почувствовала удары на своих руках. Не болезненные, скорее возбуждающие.

Он кивнул:

— Слишком предсказуемо. Попробуй еще.

Она попробовала. Раз, раз, отклонение влево.

Раз, раз, отклонение влево. После дюжины отскоков она поймала ритм.

Если бы она не тренировалась регулярно, к этому моменту ее руки и плечи уже кричали бы от боли — хотя бы потому, что их пришлось долго держать прямо перед собой. Но несмотря на то, что с нее градом катил пот, мышцы у нее не болели.

Хелена стала двигаться активнее, била сильнее. Он увертывался, принимал удары на предплечья.

Рэнди дико заводил ее. Несмотря на то, что она двигалась быстро, он двигался еще быстрее. Она боролась за контроль над собой, а он просто старался не пропустить ее самые сильные удары. Черт побери, она сотрет эту самодовольную улыбку с его лица! Она даст пинка под его упругую задницу, даже если это будет стоить ей жизни.

Предсказуемо, говоришь? Быть внимательнее? Она покажет ему превосходство духа над полом!

Ни один мужчина не возьмет над ней верх никогда снова! Больше не прятаться, никогда не сдаваться, не сворачиваться в комочек, когда на тебя сыплются удары, а ты даже не можешь кричать, потому что захлебываешься собственной кровью, не можешь оттолкнуть его руки, которые пытаются залезть тебе в…

— Уф, довольно! Тайм-аут!

Хелена понимала, что пора остановиться, что она уже вне себя и что Рэнди ей не враг. Но что-то внутри нее пошло вразнос, и она не могла совладать с этим.

Он принял ее последний удар правой на перчатку и отразил его. Она колотила и колотила его удар за ударом, заставляя отступать к канатам.

— Дерись, черт возьми!

Она в состоянии это сделать. Она должна это сделать. Как еще она могла бы понять, что не спасует?

Хелена почувствовала, что падает на его руки, которые подхватывают ее за талию, прижимают ее руки к бокам, а его пятка бьет ее по ногам, делая ей подножку.

Они, сплетясь, рухнули на грубую ткань, покрывавшую ринг. Она боролась с ним, извиваясь и пиная его, а его вес вжимал ее в ринг.

— Ударь меня! Ради всего святого, ударь меня! — рыдала она. — Ты должен меня ударить.

— Я не могу, — прошептал он. — Я держу тебя. Ты цела.

Сумасшествие испарилось в одно мгновение — так же быстро, как и пришло.

— Извини, — пробормотала она. — Мне так жаль.

— Я знаю.

Она почувствовала на своих губах его дыхание. Какая-то ее часть боялась его с самого начала. Не потому что он был копом — это была всего-навсего его работа. Она боялось того, чем он являлся, того, что он с ней делал, когда глядел на нее, прикасался к ней. В его прикосновениях чувствовалось томление, желание и потребность отдаваться и обладать, соединиться в наслаждении, а не в боли.

Совершить то, что она запланировала, означало отрицание самой возможности любви. В конце концов, она всегда могла найти кого-то. Не сейчас. Пока — нет. Но как ее собственное тело могло так ее предать?

Рэнди отпустил ее руки и нежно прикоснулся своими губами к ее. Ее губы приоткрылись навстречу и ответили ему, изучая, пробуя вкус соли и лимона на его языке — ага, это была «Маргарита». Ее бедра непроизвольно приподнялись, ощутив его эрекцию, которую она почувствовала даже через его хитрые трусы-«яйцеловки».

Она пробежалась пальцами по мускулам его обнаженной спины. Ей мучительно хотелось познать его, ласкать его, направить его внутрь себя, возноситься с ним все выше и выше, туда, где она может достичь тех высот, в которых ее тело перестанет быть ее врагом.

Он приподнялся на локти, чтобы посмотреть на нее на расстоянии, но она, обхватив его за шею, еще раз глубоко поцеловала его. Его рука нырнула между ними, и она чуть не задохнулась, почувствовав, как его ладонь скользит по ее соску, отчего по ее телу побежали волны наслаждения, до самых глубин.

— Ну, дела!

Она едва расслышала эти слова, зато хорошо уловила негромкие аплодисменты.

Рэнди оторвал от нее свои губы. Он скатился с нее и одним ловким движением вскочил на ноги, наклонился, схватил ее за руку и дернул ее вверх, заставив подняться.

Несколько мгновений Хелена не могла вспомнить, где они находятся. Потом она все-таки вспомнила. Она схватилась за верхний канат ринга и попыталась восстановить дыхание.

— Друг, какой хороший вид спорта — полноконтактный, а? Надо бы попробовать.

Молодой парень, смотревший на них с ухмылкой, был одним из тех упертых бодибилдеров, что выигрывают соревнования по позированию. Рэнди был сантиметров на десять ниже, на двадцать килограммов легче и на пятнадцать лет старше, но один взгляд на его лицо подсказал Хелене, что у нее есть только пара секунд, чтобы удержать своего партнера от того, чтобы он перепрыгнул через канаты и положил насмешника на обе лопатки, что для одного из них наверняка бы плохо кончилось.

Она подняла бровь и сказала голосом, которым делала замечания нерадивым студентам:

— Что бы тебе там ни показалось, ты ничего не видел.

Парень намерился что-то возразить, но, глянув на Рэнди, сказал:

— Да, мэм, — и быстро скрылся в раздевалке.

Она проводила его взглядом.

— Сработало, да?

— Никто больше нас не видел. — Рэнди попытался взять ее за руку, но она отступила.

— Я никогда в жизни не делала ничего подобного. Ты тоже никому ничего не должен говорить.

Он опустил глаза и сказал, замечательно передразнивая интонации паренька:

— Ну… э… да… мэм, — и улыбнулся. — Не буду, но он-то обязательно скажет. Как только это станет известно в клубе, мы окажемся героями дня.

— Но пусть не благодаря тебе.

— Обещаю. Зато мы сможем тренироваться в современных боевых искусствах до победы.

— Не гони лошадей.

Хелена терпеть не могла общий душ в женской раздевалке, но на этот раз постояла под такими холодными струями, какие только могла выдержать, и терлась губкой то тех пор, пока не перестала ощущать на своей коже запаха Рэнди.

Как она могла до такой степени утратить самообладание? И на публике! Как теперь она сможет смотреть Рэнди в глаза или выполнять те движения, которым он ее учил, — вспоминая его ладонь у себя на