В середине правления «Тяньбао» прославился своим дарованием поэт Хань И из Чанли. Это был тихий и спокойный человек, живший в крайней бедности. С ним подружился некий Ли, очень богатый, честолюбивый, окружавший себя талантливыми людьми. У Ли была любимая наложница Лю, женщина красоты необычайной. Она любила поболтать, пошутить, прекрасно пела. Ли снял для нее отдельный дом и часто вместе с Хань И ходил к ней пировать и слушать ее пение. А Хань И он поселил на постоялом дворе рядом с домом Лю.

Хань И пользовался известностью, его посещали люди известные и одаренные. Подглядывая за ним из ворот, Лю как-то сказала своей служанке:

— Неужели такой мудрец, как Хань И, всегда будет жить в бедности?

С этих пор она часто думала о нем.

Ли высоко ценил талант Хань И и ничего не жалел для него; заметив, что Лю интересуется его другом, он устроил пирушку и пригласил Хань И. Когда все немного захмелели, Ли сказал:

— Госпожа Лю — изумительная красавица; сюцай Хань И — редкий талант; хотелось бы мне, чтобы Лю служила у подушки[133] господина Хань И. Как вы на это смотрите?

В смущении и тревоге Хань И вскочил с места:

— Я и без того, сударь, осыпан вашими милостями, вы дарите мне ваши одежды, угощаете отборными яствами; могу ли я лишать вас той, которую вы так нежно любите?

Но Ли упорно стоял на своем. Зная, что слова его искренни, Лю дважды поклонилась Хань И и пододвинула к нему свою циновку. Ли усадил Хань И на почетное место и пожелал им безграничного счастья. К добрым пожеланиям он присоединил тридцать тысяч, чтобы облегчить Хань И расходы.

Хань И восхищался красотой Лю. Лю боготворила Хань И за его талант; оба были охвачены глубоким чувством, и можно себе представить, как они были счастливы.

На следующий год помощник начальника дворцовых обрядов Ян Ду выдвинул Хань И на высший пост; но тот целый год не занимался делами и сидел дома.

— Древние добивались известности, чтобы прославить родителей, — как-то сказала Лю. — Разве хорошо, что вы тратите на меня время и упускаете возможность жениться? Притом ведь у меня достаточно всего, чтобы спокойно дождаться вашего возвращения.

Тогда Хань И отправился в Цинчи к своим родным.

Прошло больше года, Лю жила впроголодь, чтобы прокормиться, она стала продавать свои наряды и украшения.

В конце правления «Тяньбао» обе столицы были захвачены разбойниками[134], жители в панике бежали. Боясь, как бы красота не погубила ее, Лю остригла свои чудесные волосы и этим изуродовала себя, а потом скрылась в монастыре Фалин.

В это время некий Хоу Си-и из Пинлу был переведен наместником в Цзыцин. Зная, что Хань И человек порядочный и честный, он пригласил его к себе на должность секретаря. Прошло еще некоторое время, и император, карая виновных и милуя невинных, восстановил порядок в стране. Хань И смог послать гонцов на розыски Лю. Он наполнил шелковый кошелек чистым золотом и вложил в него стихи:

Лю с рыданиями приняла золото и, охваченная глубокой печалью, написала ответ:

Случилось так, что тибетский полководец Ша Ча-ли, впервые прославившийся своими подвигами, услыхал о красоте Лю. Он похитил ее и сделал своей любимой наложницей.

К тому времени Хоу Си-и был призван ко двору и стал приближенным государя. Отправляясь в столицу для представления императору, он взял с собой Хань И. Тот сразу же бросился в монастырь, но любимой там уже не было. Хань И пришел в отчаяние. Как-то на вершине горы Лун-шоу возле города Чанъани он увидел экипаж с крытым верхом и занавесками[136]. Старый слуга вел на поводу вола, позади экипажа следовали две служанки. Хань И бесцельно побрел за ними. Вдруг из экипажа послышался голос:

— Не советник ли это Хань И? Я — Лю.

Женщина приказала служанкам шепнуть Хань И, что его возлюбленная попала в руки Ша Ча-ли и просит Хань И сейчас не следовать за ней, а на следующее утро явиться на свидание на улицу Даочжэн. В указанный срок Лю приехала в условленное место, вынула из экипажа драгоценности из яшмы, благовония, шелка и отдала все это Хань И.

— Нам предстоит вечная разлука, — сказала она, — я хочу, чтобы вы перестали думать обо мне.

Она вернулась в свой экипаж, махнула на прощанье рукой, и легкие рукава ее платья заструились по ветру. Застучали колеса, и вот изящный экипаж исчез в клубах дорожной пыли.

Хань И долго не мог прийти в себя.

В это время в Цзыцине военачальники устроили пир и послали гонца, чтобы пригласить Хань И. Тому волей-неволей пришлось принять приглашение, но настроение у него было мрачное и вид совершенно подавленный. Голос его то и дело прерывался, из груди вырывались вздохи и стоны. На пиру был Сюй Цзюнь из императорской свиты, человек очень самоуверенный. Он все время донимал Хань И своими