– Мур-мяу! – вдруг вырвалось у нее.
– Гав-гав! – дружелюбно откликнулся я.
– Я специализируюсь по французской литературе в колледже, – чинно молвила она. – Пруст.
– А я – в русской, – представился я. – Достоевский.
– Вру. Я не получила высшего образования и, чего греха таить, плясала в кабаре.
– Я тоже солгал Бросил школу еще в старших классах и сидел на плечах у подружки, которая работала официанткой в стрип-баре.
– Я солгала еще раз. На самом деле я изучала тактику ведения боя быков во французской Сорбонне.
– Ах так? Знаете, это даже забавно, ведь я был зачислен на отделение боевых искусств Колумбийского университета.
– Мой папа следователь, мама – судья, а старший брат служит в «синих беретах».
– О, теперь понятно, судьба свела нас недаром. Мой отец – карманник, мать – алкоголичка, а старший брат работает лохотронщиком.
– Вообще-то мой дедушка эскимос, а бабушка – папуаска.
– Правда? Ну так и мой дед по происхождению пигмей, а что касается бабки, то, как я слышал, она и вовсе не была человеком.
– У меня восемь человек детей.
– Могу только позавидовать. У меня лишь трое, столько же внуков и один правнук. Тут я от вас отстал.
– Слушайте, думаю, должна вам признаться сразу: я сексуально фригидная лесбиянка. Причем стала такой еще с тех самых пор, как моя мать выбрала себе в любовники домашнего сенбернара.
– Ну до чего мы похожи! Ведь я импотент-гомосексуалист еще с той поры, как в начальных классах школы сломалась моя любимая точилка для карандашей!
Молодая женщина поднялась, улыбаясь.
– У меня всего одна грудь.
– А у меня по ночам в несколько раз вырастает шея, и то ничего. Думаю, такие вещи не должны вас беспокоить.
– Я зверски голодна, – призналась женщина. – Сто лет ничего в рот не брала Боже, как голова кружится!
Я обнял умирающую от голода и взвалил, как куль, себе на плечо.
В руках у нее была корзинка.
– Что там?
– «Генрих IV», – сказала она.
Так я встретил Книгу Песен.
«Поэтическая Школа» расположена на втором подвальном уровне здания с семью этажами, помимо двух цокольных.
Первый, второй и третий верхние этажи заняты самым огромным супермаркетом в мире, где продается все что угодно.
Вчера, после окончания занятий, с десятью банками кошачьих консервов и трехфунтовой банкой кофе «MJB» в тележке я занял очередь в кассу. Я стоял за камбоджийцем, купившим пару «Премьер-Министров», пару «Министров Обороны» и пару «Постоянных Представителей Организации Объединенных Наций». Они были выставлены на распродажу: три по цене двух.
Я с нетерпением ждал появления окончательной суммы на чеке, который выползал из аппарата Сумма оказалась намного меньше ожидаемой.
Два «Премьер-Министра», два «Министра Обороны» и два «Представителя Организации Объединенных Наций» перестукивались на полусогнутых с обескураженным видом.
– Слушайте, я не хочу ехать в Камбоджу, – подал голос один из «Премьеров».
– Я бы и в Финляндию не поехал, и даже на Фиджи, не говоря уж о таких местах, как Камбоджа! – откликнулся второй «Премьер».
– Там же война, в этой Камбодже! – уточнил один «Министр Обороны».
– Еще какая. Честно говоря, я даже не думал, что на свете остался хоть один камбоджиец, – ответил ему коллега по министерству.
– Камбоджа – это рядом с Эфиопией, что ли? – поинтересовался один из «Представителей».
– Мама! Мамочки! – заголосил второй «Представитель ООН».
На четвертом этаже располагалось кабаре, а на пятом – массажный салон, под вывеской которого скрывался обыкновенный бордель.
Интересно было бы послушать, что там происходит.
Еще выше этажом постоянно звучало радио, все время одно и то же: «Послание к Коринфянам».
Этажом выше, на шестом, располагалось место, которое мне действительно по душе и которое я искренне обожаю.
На шестом этаже текла огромная река.
Река была поистине громадной: на глаз она простиралась на восемь десятых мили в самом широком месте. И, несмотря на это, вода, не считая стремнины, едва достигала подбородка третьеклассницы.
Говорят, эта река течет вечно.
Мы с Книгой Песен направились на пикник на берег реки, прихватив корзинку с припасами и другую –
Мы подошли к самой кромке воды и расстелили на берегу покрывало. Затем выложили на него сандвичи с тунцом, салат из спаржи с луком и «марокканский сюрприз», приготовленный руками Книги Песен. «Марокканским сюрпризом» называется десерт, в состав которого входят перец горошком, мускатный орех, корица, кориандр, сушеные финики, мед, цедра апельсина и уйма прочих полезных веществ. Мы с «Генрихом IV» уминали его за здорово живешь.
Затем настал черед бутылки лимонного вина, бутылки земляничного, бутылки пива и коктейля «милк энд водка» для «Генриха IV».
И еще для того же «Генриха»: «Сэндберговы тридцать шестое и тридцать седьмое определения поэзии».
36.
– Ну как, понравилось?
– Мяу-у, мяу-у-у, мьяу-у-у, – урчал в ответ «Генрих IV». Он чувствовал себя на вершине блаженства.
Мы с Книгой Песен сбросили сандалии дзори и по щиколотку опустили ноги в реку. Прохладная вода щекотала ступни. «Генрих IV» пристроил голову на край своей корзинки и стал созерцать проносящийся мимо водный поток.
Солнечный свет был таким чистым и ярким, что казался почти невесомым. Здесь свет вообще намного легче, нежели снаружи, в остальном мире, так что почти не касается чувственного восприятия, как бы ярок ни был. Единственная проблема в том, что, когда поднимается сильный ветер, он относит солнечный поток в сторону и начинает темнеть.
Книга Песен опустила голову мне на плечо.
Между нами едва пролетало и слово.
И «Генрих IV» был погружен в благоговейное молчание.
К тому же река – не место для разговоров.
Я думал о мертвом. Потом, когда мы спустимся вниз, у меня будет время подумать и о живом, а также о тех, кто будет жить в будущем и кто сейчас по сути не является ни живым, ни мертвым.
Я размышлял о разных видах мертвого.
Мне виделось нечто ужасно печальное в парке аттракционов, нечто саднившее душу.
Гигантское «Чертово колесо» с огромной траурной перевязью вращалось, поднимая качавшиеся
