– Тем более, Вацлав Збигневович, Джаба такую мульку им запустил, что, мол, это из-за вас Огнемета грохнули. Что, мол, если б им за этими козлами киевскими не пришлось гоняться, которые Леонида Львовича того, то… И еще говорят, что вы нарочно приказали заканчивать копать…

– Кто говорит?! – перебил Бонифацкий.

– Да, там, пара ребят. Придурки придурками, но, я же им не скажу, чтобы заткнулись…

– Вот что, Жора, – сказал Боник, вытирая испарину. – Тома?! Куда ты дела вещи, которые у меня в карманах были?!

Поднявшись с лежака и напоминая в простыне какую-нибудь гречанку из античных Афин, Тамара взяла с полки над камином связку ключей, протянула Бонифацкому.

– Вот, Вацлав Збигневович. Извините, пожалуйста.

– Благодарю, – буркнул Боник, передавая связку лесничему. – Возьми, Жора, эту женщину, ее, кстати, Милой Сергеевной зовут, выведи из библиотеки и, приведи…

– Куда? – спросил Жорик, потому что Бонифацкий запнулся, мучительно соображая, где ее можно спрятать.

– Сюда, – наконец, решил Бонифацкий.

– Прямо сюда?!

– Нет, конечно. Слушай. В том крыле, куда мы парня поместили, – Боник махнул в сторону мертвецкой, – пустые комнаты остались?

– Три или четыре, – подумав, сказал, Жора. – Это если мастерской не считать. В одной этот покалеченный сидит. В другую я того заику запер, которого Завик недавно привез.

– Вот и чудненько, – сказал Бонифацкий. – Запри женщину в мастерской, и объясни ей, чтобы сидела тихо, как мышь. Что это в ее интересах, если она только не хочет узнать, как чувствует себя собака после собачьей свадьбы.

Жора послушно кивнул.

– Сделаю, Вацлав Збигневович.

– И, смотри, сам будь осторожен. По запасной лестнице идите, той, что в дальнем крыле. Чтобы они вас, не дай Бог, не заметили.

– Понял, не дурак, Вацлав Збигневович.

– Кстати, а где Желтый? – поинтересовался Боник, провожая Жорика к двери. – До него только сейчас дошло, что телохранитель, который должен был караулить под его дверью, куда-то исчез. Жора развел руками:

– Понятия не имею, Вацлав Збигневович.

– Ты что же, его, не разыскал?

– Обижаете, как это, не разыскал. Я ему передал, что вы сказали, а куда он девался… – Лесничий пожал плечами.

– Изумительно! – воскликнул Боник. А Белый где?

– Этот Юлию Сергеевну караулит. Как вы и сказали.

– Хоть кто-то на меня еще реагирует, – проговорил Боник вполголоса. Ладно, пускай пока там и остается. – Бонифацкий потер залысину. Его телохранители, Желтый и Белый, лесник Жорик и, быть может, Док, были единственными людьми, на которых он мог рассчитывать в сложившейся ситуации. Не густо, но хотя бы что-то под рукой. В особенности, если сосредоточить их в одном месте.

– Как справишься с Милой, – добавил Боник, – поднимешься наверх… – он осекся. Первоначально Бонифацкий подумал, что было бы неплохо и Юлию переместить сюда, вниз, в относительную безопасность подвала. Но, на ходу отказался от этого намерения. В состоянии опьянения девушка дрыхла без задних ног, разбудить ее было сложно, даже стреляя из пушки. Боник совсем не хотел, чтобы его людям пришлось взламывать ее дверь, кроме того, здесь, в подвале, с ним была Тамара, и, если бы Юлия узнала, чем он тут занимается, это было бы даже не два паука в одной банке, а, наверняка, гораздо хуже.

Захлопнув за Жорой дверь, Бонифацкий медленно вернулся к Тамаре.

– Очевидно, сегодня все же не мой день, – пробормотал он грустно, опускаясь на лежак рядом. Вялый сморщенный член стыдливо соскользнул между ляжек и повис там, в полном унынии, как бы в подтверждение того, что да, это так и есть. Тамара нерешительно сбросила простыню.

– Вацлав Збигневович, можно, я помогу?

Боник покосился на нее хмуро, он не был уверен, что у них теперь хотя бы что-то получится. Ему представлялось – это не лучшая идея, тем более, что он сомневался, будто по-прежнему хочет. Ее полная грудь, увенчанная большими темными сосками, вытянутыми неправильными овалами, уже не казалась такой привлекательной, как буквально пять минут назад, до разговора с Жориком. Живот с глубоким пупком и уродливыми растяжками производил чуть ли не отталкивающее впечатление, обвиснув на бок, как пустой бурдюк из-под вина.

– Сомнения меня терзают, – сказал Боник, уступая ей инициативу. Тома встала перед ним на колени, ее кисть пришла в движение, словно горничная полировала балясины дубовой лестницы в вестибюле, и Бонифацкий, минуту или две наблюдавший за ее стараниями с откровенно скептической миной, с удивлением обнаружил, что ему подарили второе дыхание.

* * *

– Андрюша?! Го-господи, с-слава Богу! На-нашел! Нашел…

С трудом открыв глаза, Андрей различил неясный силуэт над головой, сгусток тени в окружении почти полного мрака. Было совсем темно, в комнату проникал рассеянный свет нескольких фонарей, установленных во дворе. В принципе, освещение мало отличалось от того, призрачного и зловещего, что было в тоннеле, где неожиданно появившийся Вовчик спас его от сползания на перрон.

– Вставай, б-брат. У нас мало времени!

Поскольку он решил проигнорировать этот призыв, вставать хотелось, как когда-то в школу по утрам, незнакомец принялся тормошить его. Сразу заныла пострадавшая рука.

– Вовка?! – пробормотал Андрей. Ты, что ли? Мы снова в метро?

– В ме-метро? – в голосе мнимого Вовчика прозвучало явное замешательство. Андрей решил, что именно вследствие этого замешательства Волына теперь начал заикаться, совсем как… – он наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что-то крутилось неподалеку, какое-то имя, но, наверное, он был уже слишком далеко от всего мирского для того, чтобы в памяти сохранялись такие малозначимые подробности. Вроде имен приятелей и тому подобной ерунды. В конце концов, если души и переселяются, то, на каком-то этапе, при смене тела-носителя, происходит переформатирование ячеек памяти, ведь мы почти или даже совсем не помним, кем были раньше.

– Вставай, брат! Надо по-пошевеливаться.

– Нам что, пора? – хрипло спросил Бандура. – Ты хочешь сказать, наш поезд пришел?

– Не-не знаю о чем ты то-то-толкуешь, – пробормотал силуэт, слегка отстраняясь. – Но, по-подозреваю, что наш по-поезд де-действительно скоро у-у-уйдет, если ты не-не возьмешь себя в руки.

– А как мне это сделать, если руки в гипсах? – парировал Андрей, поскольку почувствовал на теле эти сковывающие движение предметы. В тоннеле их не было, а вот теперь они зачем-то появились, ну, надо же. Это значило… – он принялся мучительно соображать, что бы это могло значить. Например, что либо гипсы каким-то образом последовали за ним, в качестве выходного пособия, что ли, либо, как это ни странно, он…

– Я еще жив? – вслух закончил Андрей.

– Жи-жив, – подтвердил Вовчик явно не своим, но очень знакомым Андрею голосом.

– Почему ты теперь заикаешься, как Армеец? – спросил Бандура, поддавшись внезапному озарению. Теперь он прекрасно вспомнил своего приятеля Эдика Дубинского таким, каким видел его в последний раз, возле здания Неограниченного Кредита. Он, Бандура, шел разговаривать с Поришайло, Армеец, Атасов и Протасов собирались ожидать его снаружи, потому что разговор с олигархом не сулил ничего хорошего и мог закончиться чем угодно, а друзья на то и придуманы, чтобы приходить на помощь, когда становится туго. Это было буквально на днях, хоть Андрею теперь казалось, будто прошла целая вечность. И хоть он почти не помнил ни содержания их с Поришайло беседы, ни того, что случилось за этим, образ старины Эдика оказался чрезвычайно четким, как на цифровой фотографии. Армеец сидел за рулем своего «Линкольна», в светло-коричневой кожаной куртке и широких зеленых брюках. «Пожелай мне удачи в бою», – попросил Андрей, и Эдик, печально улыбаясь, пожелал. Или, это Протасов пожелал, а Армеец при этом только

Вы читаете Конец сказки
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

1

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату