— Если вы имеете в виду мисс де Вайн, — сказала Харриет, — то сомневаюсь, может ли она увидеть без очков что-то дальше своего носа.
— Это аргумент, — глубокомысленно произнес Питер.
— Сожалею, что всё так неопределённо, — сказал лорд Сейнт-Джордж. — Но не очень-то легко распознать хриплый шепот и пару глаз, виденных однажды и при лунном свете.
— Действительно, — сказал Питер, — для этого требуется большая практика.
— Будь проклята эта практика, — парировал его племянник. — Я не собираюсь делать из этого практику.
— Это не такой уж плохой спорт, — заметил Питер. — Ты мог бы заниматься им до тех пор, пока снова не сможешь играть.
— Как плечо? — спросила Харриет.
— О, не слишком плохо, спасибо. Этот массажист творит чудеса. Я уже могу поднять руку на высоту плеч. Это довольно удобно для некоторых дел.
Для демонстрации он обхватил больной рукой плечи Харриет и быстро и умело поцеловал её прежде, чем она смогла увернуться. «Дети, дети! — печально воскликнул его дядя, — помните, где вы находитесь!»
— Мне можно, — нахально заявил лорд Сейнт-Джордж. — Я — приёмный племянник. Ведь правда, тётя Харриет?
— Не кричите под окнами профессорской, — попросила Харриет.
— Тогда пойдёмте за угол, — предложил нераскаявшийся виконт, — и я повторю. Как говорит дядя Питер, для таких дел требуется постоянная практика. — Он явно старался поиздеваться над дядей, и Харриет очень рассердилась. Однако показать раздражение значило бы играть племянничку на руку. Поэтому она с жалостью улыбнулась ему и произнесла ставшую классикой фразу швейцара из Бразенос- колледжа:
— Бесполезно шуметь, джентльмены. Сегодня вечером декан к вам не выйдет.
Это заставило его на время замолкнуть. Она повернулась к Питеру, который сказал:
— Имеются ли у вас какие-нибудь поручения в городе?
— Как, разве вы возвращаетесь?
— Исчезаю сегодня вечером и утром буду в Йорке. Надеюсь вернуться в четверг.
— Йорк?
— Да, я хочу увидеть одного человека по поводу собаки и всё такое.
— О, понимаю. Ну, если заход в мою квартиру не слишком нарушит ваш маршрут, то вы могли бы завести несколько глав рукописи моей секретарше. Я больше доверяю вам, чем почте. Сможете?
— С огромным удовольствием, — чопорно сказал Уимзи.
Она забежала в свою комнату, чтобы взять бумаги, и из окна увидела, что семейка Уимзи выясняет отношения между собой. Когда она спустилась с пакетом, то обнаружила племянника, ожидающего у двери в Тюдор-билдинг. Лицо его было довольно красным.
— Послушайте, я должен принести извинения.
— Я тоже так считаю, — строго сказала Харриет. — Мне нельзя так позориться в своём собственном дворике. Откровенно говоря, я просто не могу себе этого позволить.
— Я чрезвычайно и искренне сожалею, — сказал лорд Сейнт-Джордж. — С моей стороны это было мерзко. Если честно, я не думал ни о чём, кроме как немного позлить дядю Питера. И, если это вас удовлетворит, — добавил он с сожалением, — я уже получил по полной.
— Ну, ведите себя прилично по отношению к нему, и он будет так же вести себя по отношению к вам.
— Я обещаю быть хорошим, — сказал племянник Питера, беря у неё пакет, и они дружески дошли до домика, где с ними воссоединился Питер.
— Будь проклят этот мальчишка! — в сердцах сказал Уимзи после того, как отослал Сейнт-Джорджа вперёд, чтобы прогреть автомобиль.
— О, Питер, не переживайте так из-за каждого пустяка. Он хотел только поддразнить вас.
— Жаль, что он не может найти для этого другой способ. Кажется, я — замечательный жёрнов на вашей шее, и чем скорее я уберусь, тем лучше.
— Да ради Бога! — воскликнула раздражённая Харриет. — Если вы собираетесь так переживать по этому поводу, то конечно, лучше вам уйти. Я вам и раньше об этом говорила.
Лорд Сейнт-Джордж, решив, что старшие слишком медлительны, исполнил на клаксоне «та, тиритумба-ти-пом-пом».
«Да чтоб его!» — не выдержал Питер. В два прыжка он преодолел ворота и дорожку до своего племянника, сердито отодвинул его с места водителя и резким движением захлопнул дверь даймлера, который с рёвом устремился с места. Харриет, которая неожиданно обнаружила, что настроение у неё стало хуже некуда, возвратилась, твёрдо решив попытаться извлечь хоть унцию удовольствия из всего происшествия. В этом ей очень помогло то обстоятельство, что небольшой эпизод в лоджии очень заинтриговал профессорскую, а кроме того, от мисс Аллисон после обеда она узнала, что мисс Хилльярд, услышав обо всём, сделала очень неприятные комментарии, которые мисс Вейн просто обязана знать.
«О, Боже! — подумала Харриет, оставшись в комнате одна, — что я сделала такого, чего не делают тысячи других людей, кроме, конечно того, что мне не повезло попасть под суд в деле об убийстве, в результате чего всё грязное бельё было вытащено на белый свет?.. Другие подумали бы, что я уже достаточно наказана… Но никто не может забыть этого ни на мгновение… и я не могу этого забыть… и Питер не может этого забыть… Если бы Питер не был дураком, он бы давно бросил всё это дело… Он должен понимать, насколько всё безнадёжно… Неужели он думает, что мне нравится видеть его муки ради меня? … Неужели он считает, что я могла бы выйти за него замуж ради удовольствия наблюдать его муки?.. Разве он не видит, что единственное, что я могу сделать, это держаться в стороне от всего этого?.. Какого дьявола мне понадобилось притащить его в Оксфорд?.. А я-то думала, что будет так прекрасно спрятаться в Оксфорде… А в результате все эти «неприятные комментарии» обо мне со стороны мисс Хилльярд, у которой, если вы меня спросите, крыша наполовину съехала… Да, а у кого-то здесь съехала уже совсем… — кажется именно это и происходит с теми, кто чурается любви и брака и всего остального в этой жизненной неразберихе… Ладно, если Питеру кажется, что я собираюсь «встать под защиту его имени» и быть ему за это благодарной, то он чертовски ошибается… Хорошеньким делом это было бы для него … С другой стороны, для него будет катастрофой, если я ему нужна, — если он этого действительно хочет, — и не сможет получить из-за того, что мне чертовски не повезло оказаться обвинённой в убийстве, которого я не совершала… Получается, что ему будет паршиво при любом исходе… Ну и пусть будет, это его проблемы… Жаль, что он спас меня от повешения — сейчас он, вероятно, жалеет, что он от меня не отступился… Думаю, любой приличный и благодарный человек дал бы ему, что он хочет… Но было бы не слишком большой благодарностью сделать его несчастным… Мы оба непременно будем несчастными, потому что ни один из нас никогда не сможет забыть… А на днях я почти забыла, там на реке… И я уже забыла этот день, только он сам напомнил… А эта чёртова нахальная скотинка! Как ужасно жестока может быть молодёжь по отношению к людям средних лет!.. Я сама вела себя не очень-то ласково… И я действительно знала, что делала… Хорошо, что Питер уехал… но лучше бы он не уезжал и не оставлял меня в этом ужасном месте, где люди сходят с ума и пишут ужасные письма… «Когда я вдали от него, я мертва до тех пор, пока он не окажется снова рядом»… Нет, не дело предаваться таким чувствам… Никогда больше я не стану связываться с подобными делами… Я останусь вне этого… Я останусь здесь… где люди сходят с ума… О, Боже, что я сделала такого, за что должна так жестоко страдать сама и приносить страдания другим? Ничего такого, чего не делали до меня тысячи женщин…»
Всё по новой и по новой, как белка в колесе, пока наконец Харриет не была вынуждена твёрдо сказать себе: «Так не пойдёт, а то у меня самой крыша поедет. Я должна сконцентрировать свои мысли на работе. Что заставило Питера поехать в Йорк? Мисс де Вайн? Если бы я не вышла из себя, то, возможно, узнала бы, вместо того, чтобы напрасно тратить время в ссоре. Интересно, сделал ли он какие-то пометки в досье.
Она взяла блокнот, который всё ещё был обернут в бумагу, перевязан и опечатан по всей длине
