— Она выпала из одной из книг, которыми я пользуюсь, — сказала мисс де Вайн, сверкая стёклами очков в такт словам, — только что.
— Когда вы в последний раз пользовались этой книгой?
— Это, — сказала мисс де Вайн, сверкнув снова, — самое странное во всём деле. Я ею не пользовалась. Вчера вечером мисс Хилльярд позаимствовала её, а миссис Гудвин возвратила её мне этим утром.
Вспомнив то, что мисс Хилльярд говорила о миссис Гудвин, Харриет была немного удивлена, что она выбрала именно её для выполнения поручения. Но, с учётом некоторых обстоятельств, выбор мог оказаться разумным.
— Вы абсолютно уверены, что записки вчера не было?
— Не думаю, что она там была. Я открывала различные страницы для справки, и полагаю, что заметила бы её.
— Вы дали книгу в собственные руки мисс Хилльярд?
— Нет, я положила её в ячейку мисс Хилльярд перед Холлом.
— Итак, любой мог её туда положить.
— О, да.
Разочарованная Харриет взяла записку и пошла дальше. Теперь было не ясно даже, против кого была направлена угроза, а ещё меньше, от кого. Она принесла письмо Питера, и обнаружила, что за это время решение созрело. Она сказала, что позвонит главе фирмы, так она и сделает. Если он и не был техническим главой, то безусловно был мозгом конторы. Она заказала разговор. Она не знала, сколько времени придётся ждать, но оставила инструкции, чтобы её непременно нашли. Она чувствовала себя отвратительно нервной.
Следующей новостью была сильная ссора между мисс Шоу и мисс Стивенс, которые до этого были ближайшими подругами. Мисс Шоу, услышав полную историю о приключениях предыдущей ночи, обвинила мисс Стивенс в том, что та испугала мисс Ньюлэнд и вынудила её броситься в реку; в свою очередь, мисс Стивенс обвинила мисс Шоу в преднамеренной игре на чувствах девочки, в результате чего у последней развилось нервное расстройство.
Следующей нарушительницей покоя была мисс Аллисон. Как обнаружила Харриет ещё в прошлый семестр, у мисс Аллисон была привычка передавать людям слова, которые о них говорили другие. В припадке искренности она пожелала передать миссис Гудвин намёки, сделанные мисс Хилльярд. Миссис Гудвин немедленно направилась к мисс Хилльярд, и разыгралась в высшей степени неприятная сцена, в которой мисс Аллисон, декан и бедная маленькая мисс Чилперик, которая оказалась вовлечённой в разговор совершенно случайно, стали на сторону миссис Гудвин, а мисс Пайк и мисс Берроус, хотя и считали, что мисс Хилльярд говорила несколько опрометчиво, отметали любые попытки критики незамужних женщин. Эта ссора произошла в саду для преподавателей.
В конце мисс Аллисон ещё больше накалила ситуацию, красочно передав существо вопроса мисс Бартон, которая с негодованием ушла, чтобы поделиться с мисс Лидгейт и мисс де Вайн тем, что она думает о психике как мисс Хилльярд, так и мисс Аллисон.
Да, утро не было приятным.
Между замужними (или собирающимися замуж) и незамужними Харриет ощущала себя Эзоповой Летучей Мышью между птицами и зверями[79] — неприятный результат прошлой разгульной жизни. Ленч прошёл в довольно напряжённой атмосфере. Она пришла в Холл довольно поздно и обнаружила, что главный стол разделился на два враждебных лагеря с мисс Хилльярд на одном конце и миссис Гудвин на другом. Она нашла свободный стул между мисс де Вайн и мисс Стивенс и развлекалась тем, что пыталась вовлечь их и мисс Аллисон, которая сидела по другую сторону от мисс де Вайн, в обсуждение вопросов, связанных с валютой и инфляцией. Она ничего не знала об этом предмете, но они-то, естественно, знали многое, и её такт был вознагражден. Беседа распространилась на весь стол, который выглядел для студенток уже не таким мрачным, и мисс Лидгейт излучала одобрение. Всё шло очень мило, когда скаут, наклонясь между мисс Аллисон и мисс де Вайн, передала сообщение.
— Из Рима? — переспросила мисс де Вайн. — Интересно, кто бы это мог быть?
— Звонок из Рима? — резко сказала мисс Аллисон. — О, полагаю, это один из ваших корреспондентов. Должно быть, он лучше обеспечен, чем большинство историков.
— Я думаю, что это меня, — сказала Харриет и повернулась к скауту. — Вы уверены, что сказали де Вайн, а не Вейн?
Скаут была не совсем уверена.
— Если вы ждёте звонка, это должно быть вас, — сказала мисс де Вайн. Мисс Аллисон сделала довольно острое замечание о знаменитых писателях с мировой славой, и Харриет смущённо покраснела и рассердилась на себя за это.
Когда она спустилась в будку общественного телефона в Квин-Элизабет, куда перевели звонок, она попыталась мысленно составить план разговора. Краткое извинение, краткое объяснение и просьба о совете, кому передать это дело. Конечно же, ничего сложного.
Голос из Рима говорил по-английски очень хорошо. Он не думает, что лорд Уимзи находится в отеле, но узнает. Пауза, во время которой она могла слышать шаги, проходящие туда и сюда, на другом континенте. Затем вновь этот же голос, учтивый и извиняющийся.
— Его светлость покинул Рим три дня назад.
О! А они не знают, куда?
Они узнают. Ещё одна пауза и итальянская речь. Вновь тот же голос.
— Его светлость направился в Варшаву.
— О! Большое спасибо.
Вот так!
При мысли, что нужно звонить в британское посольство в Варшаве, её сердце упало. Она положила трубку и вернулась наверх. Похоже, жёсткое проведение собственной линии не принесло большой пользы.
Пятница, вторая половина дня. «Кризисы, — подумала Харриет, — всегда происходят в выходные, когда почта не работает». Если она сейчас напишет в Лондон, и они ответят обратной почтой, даже тогда она, по всей вероятности, не сможет ничего предпринять до понедельника. Если она напишет Питеру, то может воспользоваться авиапочтой, но вдруг он не в Варшаве? Возможно, сейчас он уже в Бухаресте или Берлине. Могла ли она позвонить в Министерство иностранных дел и потребовать, чтобы ей сказали, где он находится? Если бы письмо добралось до него за выходные и он дал ответ телеграммой, она потеряла бы не так уж много времени. Она не была уверена, что сможет наладить контакт с Министерством иностранных дел. А есть ли тот, кто смог бы? А как насчёт достопочтенного Фредди?
Потребовалось какое-то время, чтобы определить местонахождение Фредди Арбатнота, но, в конечном счёте, она поймала его по телефону в офисе на Трогмортон-стрит. Он был в высшей степени услужлив. Он понятия не имеет, где находится старина Питер, но он предпримет шаги, чтобы это выяснить, и если она доверит заботу о письме ему (Фредди), то он проследит, чтобы оно было отправлено как можно раньше. Никакого труда. Счастлив оказаться полезным.
Таким образом, письмо было написано и послано так, чтобы прийти в город первой почтой в субботу утром. Оно содержало краткое изложение дела и заканчивалось так:
«Считаете ли Вы, что люди мисс Климпсон смогут с этим справиться? И кто в её отсутствии там самый компетентный человек? Или, в противном случае, можете ли Вы предложить кого-нибудь ещё, к кому я могла бы обратиться? Возможно, это должен быть психолог, а не детектив. Я знаю, что любой, кого Вы порекомендуете, заслуживает доверия. Вы не могли бы дать телеграмму, когда получите это письмо? Я была бы очень благодарна. Мы тут все взвинчены, и я боюсь, что, если мы не справимся с этим делом быстро, может произойти что-то непоправимое».
Она надеялась, что последнее предложение не выглядело настолько паническим, насколько она себя чувствовала.
«Я звонила в Ваш отель в Риме, и они сказали, что Вы направились в Варшаву. Поскольку я не знаю,
