мальчиков.
— Но сейчас девушки делают мужскую работу, — сказала Харриет.
— Но они не должны этого делать, мадам. Это несправедливо. У мальчиков есть трудные профессии и своя работа. Пожалуйста, не вкладывайте такие мысли в её головку, мадам. У тебя никогда не будет мужа, Беатрис, если ты будешь торчать в гараже, становясь уродливой и грязной.
— Он мне не нужен, — твердо сказала Беатрис. — У меня будет мотоцикл.
Энни выглядела раздражённой, но улыбнулась, когда рассмеялась Харриет.
— Однажды она поймёт, правда, мадам?
— Скорее всего, да, — сказала Харриет. Если женщина считает, что любой муж лучше, чем никакого, спорить бесполезно. И ещё у Харриет уже вошло в привычку пугаться любых обсуждений, которые затрагивают мужчин и брак. Она приветливо попрощалась и зашагала дальше в немного испорченном, но вполне приемлемом настроении. Либо человек любит обсуждать такие вопросы, либо нет. А когда в уголке сознания скрываются призраки, скелеты в шкафу, которые не осмеливаешься показывать никому, даже Питеру…
О, ну конечно же, не Питеру — он был бы последним человеком. И у него, во всяком случае, не было никакой ниши в серых камнях Оксфорда. Он стоял за Лондон, быстроту, грохот, болтовню, легковозбудимый и ужасно гнетущий мир напряжённости и шума. Здесь, среди изобилия покоя (а что, эта строчка была не так уж плоха), для него не было места. В течение всей недели она едва вспоминала о нём.
А затем начали съезжаться доны, обуреваемые после каникул жаждой действия и готовые принять на себя бремя самого требовательного, но всё же и самого приятного семестра в году. Харриет наблюдала за их прибытием, задаваясь вопросом: за которым из этих весёлых и целеустремлённых лиц скрывается тайна? Мисс де Вайн наводила справки в библиотеке в каком-то древнем фламандском городке, где хранилась замечательная семейная переписка, относящаяся к торговым связям между Англией и Фландрией при Елизавете. Её голова была забита статистическими данными о шерсти и перце, и было очень трудно заставить её вспомнить, чем она занималась в последний день зимнего семестра. Она несомненно сожгла какие-то старые бумаги, среди которых, возможно, были и газеты, она никогда не читала «Дейли Трампет» и не могла пролить свет на изрезанную газету, найденную в камине.
Как и боялась Харриет, мисс Лидгейт умудрилась за несколько коротких недель превратить все корректуры в кошмар. Она очень извинялась. Она провела исключительно интересный уикенд с профессором Как-там-его, который был большим специалистом по греческим количественным мерам: он обнаружил несколько пассажей, в которых имелись ошибки, и смог пролить абсолютно новый свет на аргументы, используемые в седьмой главе. Харриет мрачно стонала.
Мисс Шоу свозила ещё пять студенток на литературные чтения, посмотрела четыре новые пьесы и купила довольно интересную летнюю экипировку. Мисс Пайк провела захватывающее время, помогая хранителю местного музея соединять фрагменты трёх узорчатых горшков и нескольких погребальных урн, которые были найдены около Эссекса. Мисс Хилльярд была рада вернуться в Оксфорд, поскольку ей пришлось провести месяц в доме своей сестры, ожидающей ребёнка, и заботы о зяте, казалось, испортили её настроение. С другой стороны, декан помогала выдавать замуж племянницу и нашла в этом много забавного. «Одна из подружек невесты пошла не в ту церковь и появилась, когда всё уже было закончено; нас набилось по меньшей мере двести человек в комнату, которая могла вместить только пятьдесят, мне удалось выпить только полбокала шампанского и совсем не досталось свадебного торта — просто живот прилип к спине; в последний момент жених потерял головной убор, и... самое главное! Вы не поверите! Там всё ещё подают эти миленькие глазированные бисквитики!» Мисс Чилперик путешествовала со своим женихом и его сестрой по многим интересным местам, изучая средневековую скульптуру для интерьеров. Мисс Берроус потратила большую часть своего времени на гольф. Прибыло и подкрепление в лице мисс Эдвардс, тьютора по естественным наукам, которая возвратилась из академического отпуска. Это была молодая и активная женщина с квадратными плечами и лицом, коротко стриженными волосами и манерой, которую можно было бы назвать «не потерплю глупостей». Единственной, кто отсутствовал в профессорской, была миссис Гудвин, маленький сын которой (несчастный ребёнок) после того, как вернулся в школу, подхватил корь, и матери вновь пришлось с ним нянчиться.
— Конечно, это не от неё зависит, — сказала декан, — но это очень большая проблема, причём в самом начале летнего семестра. Если бы я только знала, то, возможно, возвратилась бы пораньше.
— Не понимаю, — мрачно заметила мисс Хилльярд, — чего ещё можно ожидать, если вы даёте работу вдовам с детьми. Надо быть готовым к этим бесконечным перерывам. И по некоторым причинам эти внутренние заботы всегда приходится ставить на более высокое место, нежели работу.
— Конечно, — сказала декан, — в случае тяжёлой болезни работу нужно отложить.
— Но все дети болеют корью.
— Да, но он очень слабый ребёнок. Его отец болел туберкулезом, бедняга, — фактически от него он и умер — и если корь перейдёт в пневмонию, как это часто бывает, последствия могут быть очень серьёзными.
— А она перешла в пневмонию?
— Врачи боятся, что это возможно. Он очень тяжело переносит болезнь. И, поскольку он — очень нервный малыш, ему, естественно, хочется, чтобы мать была рядом. И, в любом случае, она должна будет пройти карантин.
— Чем дольше она остаётся с ним, тем дольше она будет в карантине.
— Конечно, это очень утомительно, — мягко заметила мисс Лидгейт. — Но, если бы миссис Гудвин изолировала себя и возвратилась как можно раньше, как она сама довольно смело предложила, она бы очень переживала.
— Очень многие из нас, так или иначе, переживают, — резко ответила мисс Хилльярд. — Я очень беспокоюсь о своей сестре. Всегда тревожно иметь первого ребёнка в тридцать пять лет. Но, если бы это событие произошло во время семестра, то ей бы пришлось обойтись без моей помощи.
— Всегда трудно решить, что ставить на первое место, — сказала мисс Пайк. — По каждому делу решение нужно принимать индивидуально. Я полагаю, что принося в этот мир ребёнка, человек берёт на себя перед ним определенную ответственность.
— Я этого не отрицаю, — сказала мисс Хилльярд. — Но если домашние дела имеют приоритет перед общественными, то работу нужно передать кому-то другому.
— Но детей нужно кормить и одевать, — сказала мисс Эдвардс.
— Конечно. Но мать не должна устраиваться на постоянную должность.
— Миссис Гудвин — превосходный секретарь, — сказала декан. — Мне было бы очень жаль её потерять. И приятно думать, что мы можем ей помочь в этой трудной ситуации.
Мисс Хилльярд потеряла терпение.
— Всё дело в том, что — хотя вы себе в этом не признаётесь, — у всех здесь присутствующих имеется комплекс неполноценности относительно замужних женщин и детей. Несмотря на все эти ваши разговоры о карьерах и независимости, вы в глубине души считаете, что мы должны унижаться перед любой женщиной, которая выполнила свою животную функцию.
— Абсолютная ерунда, — сказала экономка.
— По-моему, естественно чувствовать, что замужние женщины ведут более полную жизнь... — начала мисс Лидгейт.
— И более полезную, — парировала мисс Хилльярд. — Посмотрите на всю эту суету, которая окружает «внучек Шрусбери»! Вспомните, как все вы восхищаетесь, когда бывшие студентки выходят замуж! Как будто говорите: «Ага! В конце концов, образование не делает нас негодными для жизни!» А когда по- настоящему блестящий учёный отбрасывает все перспективы, чтобы выйти замуж за викария, вы небрежно заявляете: «Какая жалость! Но, конечно же, её собственная жизнь должна стоять на первом месте».
— Я никогда так не говорила, — с негодованием воскликнула декан. — Я всегда говорю, что они — круглые дуры, если выходят замуж.
— А этого и не требуется, — отмахнулась мисс Хилльярд, — если вы открыто утверждаете, что умственные интересы стоят только на втором месте, — теоретически вы ставите их на первое место, но на практике этого стыдитесь.
