пересохшие губы. – Уж так положено.

Вдруг шумящая толпа притихла. Как-то разом. Словно ее накрыла волна тишины. Но тишина держалась недолго. Где-то неподалеку раздался мерный стук. Толпа заволновалась и также молча стала рассеиваться. Люди быстро и умело разбегались по переулкам. А стук между тем продолжался. Внезапно я узнал этот звук. Стук солдатских сапог.

Не прошло и минуты, как от нескольких тысяч горожан, которые только что окружали нас, осталось несколько десятков смельчаков. Преимущественно мужчины. Но было и несколько женщин и подростков. Они нервно сжимали в руках тут же подобранные булыжники. Среди героев оказался и Соломон. У него было аж два булыжника, а глаза горели фанатичным огнем. Я не выдержал и с чувством пожал ему руку. Глаза Соломона вспыхнули еще ярче.

А впереди метрах в ста от нас уже алели красные прямоугольники римских щитов. Чеканя шаг легионеры шли прямо на нас. Копья они держали на перевес. И было их уже не тридцать, и даже не сорок, а человек пятьсот. Никак не меньше. Их вели три офицера, и когда они подошли поближе, я узнал центуриона Примуса Сервия. Нас он тоже узнал и даже подпрыгнул на месте. Его рожа даже покраснела от гнева, только остался синим фингал под глазом, которым наградила его Стелла.

– Вот они! – закричал он. – Окружить их, схватить и убить!

Как и прежде, меры самые радикальные.

Конечно мы могли бы вступить с ними в бой. Это был бы героический поступок. Мы бы погибли, как герои, и о нас бы сложили легенды. Но мы поступили совсем иначе. Вместе, как по команде, повернулись вправо, там была самая узенькая улочка. Туда мы и побежали. Впереди Соломон, за ним я, за мной остальные.

– Куда? – надрывался за спинами визгливый голос Примуса Сервия. – Держи их! Не дай уйти! Окружай!

Римляне кинулись в эту же улочку вслед за нами, загремели щиты и остальное оружие. Я оглянулся и на бегу успел заметить, как наши преследователи смешно копошились в узком проеме улицы. Они вбежали в нее слишком большой массой и тут же смешались, позацеплялись друг за друга и забили собой весь проход. Вот это да! Местная архитектура сыграла с ними плохую шутку.

– За мной! За мной! – пыхтел Соломон и сворачивал то в одну сторону, то в другую. Улочки были как на подбор узенькие, кривенькие. Настоящий лабиринт, в котором нам уже один раз довелось поплутать. Очень скоро от римлян осталось одно воспоминание и далекий невнятный шум и постукивание. – Я выведу вас прямо к дворцу наместника. Там теперь мало воинов. Весь гарнизон они направили к «Одинокому верблюду». Вы сможете пробиться.

– Соломон, ты воплощение мудрости! – похвалили мы его.

– Моя покойная матушка всегда это говорила, – самодовольно ответил Соломон. – Вот мы и пришли.

Улица распахнулась, и мы оказались на широкой площади, в центре которой красовался окруженный высоким белокаменным забором и утопающий в зелени и сверкающий мрамором дворец римского наместника.

– А где же тюрьма? – спросил я.

– Тюрьма там, – махнул рукой Соломон. – В подвалах. Узники сидят в подземелье. А вон в той стороне солдатские казармы.

Где-то вдалеке кричали бегающие по Ерихону римляне. До сюда доносился перестукивание и перезвон метала.

– Теперь мне пора уходить, – сказал Соломон, успевший к этому времени утратить свой первоначальный боевой пыл. – Прошу всех меня простить, но честному израильтянину не следует общаться с римлянами.

– Спасибо, что нас проводил, – поблагодарил я его.

– О, Третий Брат, это такой пустяк, по сравнению с моей больной головой! Клянусь Богом, теперь она у меня, как у младенца.

Соломон поклонился и шмыгнул обратно. Скрылся, как мышь в норе.

– Идем к наместнику? – повернулся я к своим друзьям.

– Да, пойдем и надерем ему задницу! – обрадовался Геркулес.

– Без предварительной разведки? – задумалась Стелла. – Разумно ли это?

– Мы используем фактор внезапности, – ответил я и повернулся к Наташе. – Может быть ты где-нибудь спрячешься? Найдешь безопасное местечко. Снимешь домик. И будешь вместе с Диогеном нас ждать.

– Ну уж нет! – отрезала Наташа. – Ни за что! Самое безопасное место рядом с тобой. Я уже в этом убедилась. Правда, Диоген?

Философ затоптался на месте и зачмокал губами:

– А мое философское мышление подсказывает мне, что слова Адала наполнены истинной мудростью. Я бы последовал его совету, который достоин Сократа. Давай спрячемся вдвоем, мое золотце! Оставим дела бранные воинам и политикам, а сами предадимся прелестям любовным. Купим кувшин хорошего вина, чтобы не было скучно…

– Можешь делать, что хочешь! – ответила ему Наташа. – Оставайся, здесь и попробуй вернуться на родину.

– Да как же я покину тебя, любимая? – взвыл Диоген. – Это не в моих силах.

– Тогда молчи, – сказала девушка и повернулась ко мне. – А я с тобой не расстанусь!

Я взял ее руки и крепко сжал:

– Я себе не прощу, если с тобой, что случится!