укрывшись за корпусами «Комет», но, вспомнив о воспитанниках ШМКРМП, он остался на месте, лишь грозно скомандовал:

— Никому не двигаться. — И медленно поднял руки. Его примеру последовал Антон Малугин…

— Вот это мы удачно попали, — радостно цокал языком Апихан Умаров, разглядывая захваченных заложников. Он единственный из боевиков был без маски, и его лицо должно было послужить визитной карточкой, чтобы убедить федералов в серьезности ситуации. — Гражданских в кормовой зал, морпехов в носовой, — приказал полевой командир, направляясь в сторону катамарана.

Пирс тут же взорвался десятками перепуганных голосов. Несколько боевиков, как опытные пастухи, орудуя прикладами, погнали толпу халявщиков на судно.

— Спокойно, хлопчики, все будет хорошо, — облизывая внезапно пересохшие губы, негромко повторял Иван Раскола, и тут один из боевиков ткнул его стволом автомата между лопаток.

— А ну, пошли живо.

Кормовой танцевальный зал находился на палубе катамарана под стеклянным куполом. Носовой зал был устроен внутри прогулочного судна, также здесь располагался банкетный зал.

Пятеро боевиков, держа пехотинцев под прицелами автоматов, спустили заложников в носовой зал.

Широкоплечий гигант с темными страшными глазами приказал воспитанникам занять дальний угол зала. Двое боевиков шагнули вперед, направив на подростков оружие.

Двое чеченцев по сигналу старшего напали на Малугина. Один из них ударил Антона прикладом в живот, а когда морской пехотинец согнулся от боли, второй обрушил кулак на голову сержанта. Когда тот без признаков жизни растянулся на полу, они стали молотить по бесчувственному, свернувшемуся калачиком телу тяжелыми ботинками.

— Суки, — не удержался Раскола, и тут же пудовый кулак бородатого верзилы врезался ему в лицо. Голова старшего прапорщика дернулась, и, отлетев, он разнес стеклянную перегородку.

Чеченец наклонился над старшиной и, ухватив за наградные колодки, презрительно сказал:

— Когда потребуется расстрелять заложника, ты будешь первым. — И коротко приказал своим подчиненным: — Пошли.

Боевики вальяжной походкой покинули банкетный зал; воспитанники бросились к своим наставникам.

Иван Раскола не чувствовал боли, только сердце учащенно билось. Старший прапорщик видел испуганные глаза своих сыновей, возможно, им предстояло увидеть собственными глазами смерть своего отца. Бывший разведчик не мог себе позволить такой роскоши, как слезы и жалость к себе, на глазах собственных детей он не мог умереть иначе, как герой, и остаться таким в памяти.

— Ничего, сынки, — негромко проговорил он, утирая рукавом кровь с разбитого лица. Его взгляд упал на разбросанные осколки разбитого стекла, внимание привлек острый лунообразный осколок, похожий на клинок восточного кинжала. Ухватив двадцатисантиметровый кусок стекла и сунув его в рукав парадного кителя, Раскола обратился к столпившимся воспитанникам: — Морпехи умирают в бою воинами, а не скулящими животными. — И встревоженно посмотрел на трясущего головой Антона: — Маугли, ты как?

— А фиг ли мне будет, — буркнул старший сержант, выплевывая сгусток крови вместе с выбитым зубом; разведчик уже расстегнул ремень, наматывая конец с застежкой на правую руку…

— Курс на адмиральскую банку, — войдя в капитанскую рубку, приказал Апихан Умаров.

— Но у меня нет разрешения портового диспетчера, — пробовал возмутиться седовласый капитан в белом парадной кителе и фуражке с высокой тульей и золотым «крабом».

— Не смешите меня, я еще в состоянии отличить самолет от судна, — с усмешкой проговорил чеченец. Подняв пистолет, он направил ствол в лицо старого моряка. — Если мы не отчалим сию секунду, катамаран к адмиральской банке поведет ваш помощник.

В одно мгновение в мыслях капитана промелькнула вся его жизнь, тревога за жену, оболтусов детей и внуков, он ощутил нестерпимое желание жить. Включив громкую связь, хриплым голосом приказал:

— Отдать швартовы…

Ревя мощным трехсотсильным двигателем, бежевый «Бьюик» с затемненными стеклами пронесся мимо контрольно-пропускного пункта ГИБДД. Здесь уже убрали трупы, сгоревший остов «Волги» утащил эвакуатор. Дальше над машиной в лаборатории будут колдовать эксперты.

— Я его, падлу, на лоскуты порежу, — рычал Николай Еремин. Слишком многое на него свалилось за сегодняшний день. Убийство брата, потом свой человек в уголовке сообщил, что в машине убийц найден труп, судя по документам, Олега Малочанского, референта московского банкира Владимира Худякова. С появлением в городе финансиста братья неоднократно рассуждали на тему, что рано или поздно им придется схлестнуться с москвичом, раз тот влез на их грядку. Но Николай никак не подозревал, что все может произойти так быстро. Тем более в такой неподходящий момент, когда идет выяснение отношений с чеченской группировкой.

Даже встав на путь криминала, младший Ерема продолжал мыслить как милиционер, и все происходящее ему очень не нравилось, требовалось время все обдумать, но вдруг выяснилось, что времени как раз и нет. Человек из уголовки позвонил и сообщил, что банкир выехал из гостиницы и в сопровождении личной охраны из пяти человек на двух машинах направляется в сторону Ростова.

Итальянская пословица «Месть хороша в холодном виде» была неизвестна Николаю Еремину. Впрочем, даже если бы он ее и знал, это ничего не изменило бы, слишком он был горячим. Только рассудительность старшего брата сдерживала Николая, теперь же тормозов не было, и уже ничего не мешало Ереме пойти вразнос.

«Решил, падла, в Москве зашхериться. Ничего, ты туда попадешь вперед ногами в полированном гробу», — решил для себя Николай Еремин. Посадив в свой «Бьюик» четверых проштрафившихся телохранителей (дал шанс искупить вину кровью), он бросился в погоню за банкиром…

Этот день для полковника Полевого не задался — мало того, что пришлось работать в праздник Дня города, так еще с самого утра все пошло вкривь и вкось.

Борис Максимович сейчас внимательно смотрел на начальника внешнего контроля, именно его подчиненные облажались во время захвата наемных убийц.

— Как же так произошло? — наконец задал вопрос Полевой.

— Да старшина ГАИ перестарался, — тихим ровным голосом ответил начальник отдела внешнего контроля. — Нужно было стрелять по колесам, а он полоснул по салону. Вот отсюда и непредвиденный результат.

— Я не о том. Почему киллеров не взяли в момент смены машины? Почему, в конце концов, не был заблокирован выезд со двора?

— Двор заблокировать полностью не успели, убийцы оказались опытными бойцами. Подозреваю, это бывшие военные. Сразу же бросили гранату и открыли автоматный огонь, а потом на своей тачке пошли на таран. Ну, дальше вы все знаете.

— Н-да, нехорошо получилось, — задумчиво произнес Борис Максимович, вся им выстроенная многоходовая удачная комбинация оказалась перечеркнута автоматной очередью ретивого старшины из автодорожной инспекции. — Н-да, — повторил Полевой и с укоризной посмотрел на подчиненного. — В деле по расследованию убийства депутата Моссовета обгорелые трупы мало помогут Генеральной прокуратуре. Да и банкира Худякова мы не сможем прижать, убитый референт не повод для ареста работодателя. — Полковник Полевой попытался сообразить, как этот инцидент может отразиться на охране газопровода. Впрочем, необходимость в Особом отделе теперь отпала. Газопровод был закончен, вчера в турецком городе Бафра состоялось торжественное открытие заслонки, и газ заполнил многокилометровую трубу. В ближайшее время Особый отдел должен был быть расформирован, а его функции переданы местному УФСБ.

Борис Максимович хотел еще спросить о раненом водителе группы захвата, но тут зазвонил телефон.

— Слушаю, Полевой, — сняв трубку, ответил полковник, и его лицо удивленно вытянулось. Он невнятно переспросил: — Как это террористы захватили мэрский катамаран с заложниками?..

«Наша задача — стравить вурдалаков между собой, пусть жрут друг друга, а тех, кто уцелеет, обеспечим на долгие годы нарами в каталажке. Главное — разорвать паутину коррупции, когда у них не