— Двигать в местные руководители кадры проанглийской ориентации.
— Скажите проще — английских шпионов.
Каламов согласно кивнул и продолжил:
— Англичане хотят воспользоваться войной, когда легче проникнуть в СССР, осесть тут. Агентам надлежит обосновываться надолго. Они должны выглядеть примерными гражданами, вступить в партию, добиваться продвижений по службе и ждать. Прямая диверсия становится вчерашним днем. Чтобы овладеть Россией, есть два пути: бескровный, то есть влезть, проникнуть во все поры Советского государства, прибегая одновременно и к идеологической диверсии, или же пойти войной на Советы.
— Словом, исходя из конкретной ситуации, — усмехнулся Назаров и спросил: — Кто вас инструктировал?
— В основном Кейли. Еще со мной беседовали два американских офицера.
— Их имена знаете?
— Имен не знаю, но они из разведслужбы, очень интересовались обстановкой в Средней Азии, Башкирии, Татарии.
— Как много американцев в порту Бендер-Шахпур?
— Немного их, но ожидалось прибытие американских кораблей. Кейли еще ворчал — янки, мол, всегда на готовенькое поспевают.
— Что он имел в виду? — Багиев едва успевал вести протокол допроса.
— Англичане и американцы ждут падения Сталинграда. В том они не сомневаются. Тогда сразу же введут свои войска в Баку, Закавказье. Немцев хотят опередить, захватить нефтепромыслы. Иран и Среднюю Азию англичане собираются включить в состав Британской империи. А немцы создали «иранскую службу» и после вступления вермахта в Тбилиси хотят перебазировать ее и провозгласить независимое правительство Ирана. Турки тоже точат зубы на Россию, держат наготове свои дивизии на границе с советским Закавказьем. Они не прочь овладеть и Туркменской степью, где живут иранские туркмены, хотя в основном мечтают о закавказской территории.
— Красная Армия бьет немцев и в хвост и в гриву, а нашу страну уже успели поделить как рождественский пирог?! Не слишком ли рано? — ни к кому не обращаясь, холодно промолвил Назаров и замолчал, устремив свой взгляд куда-то вдаль. Затем низким, глухим голосом спросил: — Что вам, Каламов, еще известно о союзниках?
— К началу сорок второго года американских специалистов прикомандировали к руководству иранской жандармерии. Без американских советников не могут дыхнуть во многих ведомствах Ирана. Особенно их много в министерстве финансов. В районе Тебриза, где находятся части Красной Армии, действует опытный американский резидент, его зовут не то Эдуард, не то Эдвин Райт.
— Откуда вы это узнали?
— Кейли проговорился... Он с ним встречался, восхищался его блестящим знанием персидского языка, завидовал его широким связям с влиятельными персами.
— Видели вы американских военнослужащих в Иране? — Назаров взглянул на часы, надо было успеть доложить наркому, интересовавшемуся показаниями Каламова.
— Я вспомнил... В Хорремшехре я видел несколько высших американских офицеров. Кейли говорил, что американские войска на подходе к Ирану. Торопятся, боятся не успеть к разделу Кавказа и нефти. К рождеству, считают союзники, со Сталинградом, а значит, и с Советским Союзом будет покончено...
Вскоре на стол Чары Назарова легло расшифрованное донесение Черкеза, сообщавшего о тайном сговоре правительств США и Великобритании, которые высадили в южных портах специальный контингент войск, объединенных под общим названием «Командование Персидского залива».
Это была часть операции «Велвет», предусматривавшей ввод из Ирана в советское Закавказье английских и американских войск. Такой предательский удар в спину Советскому Союзу готовили союзники в случае ожидаемого падения Сталинграда.
ВРАГ ДРУГОМ НЕ СТАНЕТ
Состарился лис, лишился плут былой ловкости. Не страшились его теперь, под самым носом разгуливали петухи и куры, безмятежно ворковали горлинки и голуби. Видит око, да зуб неймет. Но повадкам своим лис все ж не изменял. Ночами напролет лежал, затаившись, у сусличьих нор или на тушканьей тропе. Да что толку? Даже эти несчастные грызунишки, которыми он раньше брезговал, не давались в лапы: лиса подводило чутье... Что делать? От голода так сводило живот, гляди, к позвонкам пристанет.
Зашастал лис по пустыне — хотя бы падалью разжиться. Не до жиру, быть бы живу. Повстречался ему старый шакал, от которого за версту смердило мертвечиной. Сцепились они поначалу: прошлогоднюю кость дохлого верблюда не поделили. Запыхавшись, щелкали притупившимися зубами, все норовили друг дружке в горло вцепиться, да силенок не хватило, разошлись, поджав хвосты. Отдышались хищники в сторонке, пригляделись один к другому — и снюхались... Лис на выдумки хитер — истина стара как мир. Надоумил он своего нового однокорытника, как легче пропитание добыть.
Зарыскал шакал по Каракумам, разнося неслыханную новость: «Слышали? Лис в содеянных грехах раскаивается. Благочестивым стал. На дню пять раз молится, в чалму обрядился, в Мекку собрался... Сам видел!»
Верно рассчитал хитрюга: среди птиц нашлись набожные, подумывавшие свершить хадж — путешествие к святым местам. Да не решались всё: до Мекки путь неблизкий. А тут хоть лис, как ни говори, живая душа, все не чужой, свой, каракумский...
Пустыня ж слухом полнилась, только о лисе и разговору: «Образумился, остепенился... Пред вратами аллаха угрызения совести покоя не дают!..» И поверили легковерные птицы, подались за лисом торжественной процессией: во главе — лис, а шествие замыкал шакал. Шли, шли... Добрались наконец до караван-сарая. Расположились на отдых. Настал час вечернего намаза. Осмелели птицы, встали с лисом и шакалом на молитву в один ряд. Хищники, улучив момент, бросились на беспечных пернатых и переловили их до единого...
Случилось так, что в то самое время мудрец Сулейман — повелитель всех зверей, животных, птиц на Земле, понимавший их язык, разглядывал в волшебное зеркало свои владения, увидел вероломство лиса и шакала. Не успели хищники приступить к трапезе, как появился Сулейман, освободил плененных птиц и сказал им: «Не верьте врагу. Черный войлок белым не станет, старый враг другом новым не сделается».
Отыскать тюрьму в провинциальном Фарахе проще всего. Бывшая крепость, окруженная рвом, с высокими башнями по углам, на которых денно и нощно стояли охранники, возвышалась на окраине городка толстыми глинобитными стенами. Увидев перед собой небольшую дверь, Каракурт удивился: где же ворота? Отправляя его сюда, Мадер дотошно описал все — и дорогу от Кандагара, и сам глинобитный городишко, и расположение тюрьмы, и даже королевскую резиденцию с садом, что на виду крепостных стен.
Пошарив глазами по щербатой стене, Каракурт забарабанил кулаком по двери — в окошке возникла физиономия полицейского.
— Начальника тюрьмы, — небрежно бросил Каракурт.
Окошко захлопнулось, шаги за дверью удалились. С минарета мечети ветерок донес призывный голос муллы, вставшего на полуденную молитву. Сменились на башнях сонные охранники. Мимо по дороге, вздымая клубы пыли, пронеслась кавалькада разношерстно одетых полицейских, державших путь к летней
