Миша сбавляет скорость. Передвигаться становится все труднее. Даже специальные фары не пробивают густую тьму, окутавшую дорогу, к которой с разных сторон подступают дома, деревянные заборы и высоченные, устремленные в небо тополя.

Неожиданно справа начинает мигать с постоянными интервалами синий огонек. Должно быть, это свет карманного фонарика. Миша останавливается метрах в десяти от него. Владя выходит из машины и с автоматом на изготовку медленно продвигается вперед. За ним следует Штаймар. Вдруг от едва различимого в темноте забора палисадника отделяется фигура и делает им навстречу несколько шагов.

— Свои мы… — предупреждает Владя и добавляет: — Из чехословацкой бригады.

— Из чехословацкой? А кто у вас командир?

— Генерал Свобода.

— Хорошо, проезжайте! Максимыч, пропусти!

Шлагбаум поднимается. Миша проезжает вперед и останавливается в ожидании командиров.

— Здорово, ребята! Мы из штаба по срочному делу. Ищем разведотдел. Может нас кто-нибудь проводить?

На их просьбу сразу откликается несколько человек, но джип слишком мал: в нем есть место только для одного проводника.

Встречает их начальник разведки 106-й стрелковой дивизии Петр Матвеевич Королев. Он представляет им командира взвода разведки лейтенанта Василия Насонова и сразу переходит к делу:

— Насонов и поведет группу. Человек он опытный, местность изучил как свои пять пальцев. В последние два дня в расположении противника между Усиче и Торчином наблюдается большое оживление. Вот и надо выяснить, что разместили немцы в этом лесу… — Он показывает на карте лес, расположенный между дорогами Торчин-Розище и Торчин — Луцк и простирающийся километра на два в длину и примерно на километр в ширину. — Вряд ли на таком «пятачке» немцы смогли разместить что-то существенное, но проверить это необходимо. Ваша главная задача — взять «языка», — говорит капитан и, сжав руку в кулак, стучит им по развернутой карте. — «Я-зы-ка»! — повторяет он.

— Это мы уже поняли, — кивает Штаймар и вопросительно смотрит на Владю.

Советские разведчики тоже переводят взгляд на него.

— Когда идти, товарищ капитан? — опрашивает Владя.

— Сегодня, через три часа. Точнее, в 22.00.

— Понятно… Мы можем выделить отделение, только идти в разведку оно должно с вами, на вашем направлении…

Оказывается, именно такой вариант хотели предложить и советские разведчики. Сегодня обе разведгруппы пойдут под командованием лейтенанта Насонова. Завтра две другие чехословацкие разведгруппы будут направлены к селу Гнидава, что расположено в девяти километрах юго-восточнее Усиче.

— Гонза, времени у нас в обрез. Я останусь здесь, а ты с Мишей поезжай в первый батальон к Станде Валеку. Пусть приедет сюда с отделением. Два других пойдут завтра на Гнидаву. Детали обсудим позднее… Действуй!

Ровно в 22 часа разведчики поодиночке соскальзывают в траншею, проходящую по переднему краю. Луна, время от времени выглядывающая из-за туч, освещает простирающуюся перед ними равнину, обезображенную взрывами снарядов и бомб. Отсюда до северной окраины Усиче примерно с километр. Из села доносится протяжный собачий вой, а где-то на юге трещат пулеметные очереди, ухают орудийные залпы.

Валек и Насонов уточняют маршрут движения. Договариваются идти двумя группами на расстоянии видимости. Ориентиры: справа — небольшой лесок, слева — северная окраина Усиче. Ближайшая цель — одинокий дом с дощатой крышей, а дальше на северо-западе — выступ леса у развилки дорог. Дом с дощатой крышей осмотрит заместитель подпоручика Валека четарж Старек с четырьмя бойцами. Остальные будут их прикрывать. Потом они продвинутся вдоль переднего края примерно на полкилометра, до северной окраины Усиче, где в линии обороны противника имеются бреши. На обратном пути впереди пойдут чехословацкие разведчики. Они поведут пленных.

— Все ясно? — спрашивает лейтенант Насонов.

— Все, — кивает в ответ Валек.

Разведчики идут пригнувшись. Через каждую сотню метров они останавливаются и настороженно всматриваются в темноту. Тоник Козак шагает следом за Стандой Валеком. Когда они останавливаются в третий раз, Станда подходит к Козаку и берет его за руку:

— Как дела, Тоник?

— Все нормально. Мне совсем не страшно, а когда рядом ты… — шепчет тот.

— Да я не об этом…

Потом они останавливаются перед самым домом с дощатой крышей.

— Станда, разреши мне осмотреть его вместе с Вашеком Стареком, — просит Тоник.

— Иди, но будь осторожен.

Сержант Бондарчук и рядовой Симаков пролезают под поваленной сосной и слева обнаруживают тропинку, которая ведет прямо к дому. Сержант машет рукой, и его сигнал передают по цепочке. К нему сразу же подползают все остальные разведчики.

Разведчики лейтенанта Насонова рассредоточиваются вдоль тропы, которая идет от дома к селу Усиче. Сержант Бондарчук выбирает место на правом фланге, чтобы видеть и дом, и подпоручика Валека, занявшего со своими разведчиками позицию у сосны.

Вправо от дома чернеет сруб колодца с журавлем. Тихонько звякает цепью раскачиваемое ветром ведро. Из окон дома двор, видимо, хорошо просматривается, поэтому нет смысла преодолевать оставшиеся сорок метров по-пластунски. Да и время поджимает.

Вашек Старек, Тоник Козак и Миша Бабич стремглав бросаются к колодцу. Миша прижимается к срубу и берет на мушку чердачное окно, двое других осматривают дом сзади. Когда они появляются из-за угла, Вашек берет на прицел фасад дома, а Давид Фришман и Ферда Губачек встают у дверей. Едва Давид дотрагивается до них, как они со скрипом открываются.

Разведчики проникают внутрь. Ферда освещает фонариком сени. Пол в них глиняный, неровный. С правой стороны висят грабли и еще какие-то орудия труда, в углу стоит кадушка. В первой комнате они видят деревянную кровать, покрытую стареньким стеганым одеялом, стол, три стула, один из которых перевернут, и нетопленую печь. Окна почему-то завешены черными тряпками.

Выбежав в сени, Ферда знаком показывает Стареку, что можно входить.

В это время Давид Фришман делает шаг в другую комнату и застывает на пороге как вкопанный. В дальнем углу под темной иконой колышется пламя лампады, отражающееся в широко открытых глазах старухи. Ее редкие седые волосы торчат во все стороны, худые плечи под льняной рубахой вздрагивают. Трясущимися старческими пальцами она поддерживает на коленях окровавленную голову мертвого старика…

— Кошмар… — шепчет потрясенный Давид. — Настоящий кошмар… — Он сдерживается из последних сил, хотя повидал многое на войне. На лбу у него выступает холодный пот.

Миша Бабич, склонившись к самому уху старушки, пытается привести ее в чувство:

— Бабушка, вы слышите меня? Бабушка…

Но глаза старушки, вперившиеся в темный лик богородицы, остаются безучастными.

Тем временем разведчики осматривают погреб и чердак. Нигде ни души. С тяжелым чувством покидают они дом у дороги, задавая себе один и тот же вопрос: кому понадобилось совершать это злодейское убийство? Немцам? Бандеровцам? И ради чего они его совершили — чтобы отомстить или чтобы запугать? А может, это было убийство ради убийства? В конце концов разведчики решают на обратном пути похоронить старика, а старушку увести с собой.

— Скажи своим ребятам, чтобы не распускались из-за этого, — кивая в сторону дома, предупреждает Валека лейтенант. — Пусть не забывают, что нам приказано во что бы то ни стало взять «языка» и доставить его в целости и сохранности…