Они переместились в тесную старенькую кухоньку Джейн. Сильвия осталась сидеть на кушетке. Алекс вздрогнул, услышав, что она моментально, стоило им выйти, включила телевизор и принялась прочесывать восемьдесят доступных в Остине программ, методично нажимая большим пальцем на кнопку пульта.

Он придвинулся ближе к электрической плите и принялся смотреть, как смесь для тако пузырится на сковородке. Верхняя панель плиты у Хуаниты была обильно забрызгана оранжевым жиром. Джейн вытрясла в тако некоторое количество чесночной соли таким движением, словно пыталась задушить любые попытки неповиновения. Во всем мире, наверное, не было повара хуже, чем его сестра.

– Ты должна снисходительно отнестись к Сильвии, – вполголоса проговорил он. – Она не очень хорошо умеет общаться с людьми. Она… в общем, она стеснительная.

– Я очень тронута, Алекс, что ты решил привести свою подружку познакомиться со мной.

– Да, мне, пожалуй, хотелось бы, чтобы вы поладили. Она… она вроде как очень важна для меня. На самом деле, важнее ее для меня в жизни нет ни одной женщины.

– То есть это действительно серьезно?

– Я вряд ли могу правильно об этом судить, – сказал он. – Я познакомился с ней в Сети, в группе поддержки генетически ущербных. Сильвия здорово умеет обращаться с Сетью. У таких людей, как мы с Сильвией, которые в молодости перенесли серьезные болезни, как бы обострены социальные умения. У нее было что-то вроде аутизма, ей было очень непросто жить. Но сейчас ее тоже переделали заново и внутри у нее все в порядке.

– Да, я вижу, это действительно серьезно, – произнесла Джейн.

– А как Джерри? Вы с ним ладите?

– Ты действительно хочешь это знать?

– Да, действительно хочу.

– Он изменился. Я тоже изменилась. Мы мало похожи на тех людей, которыми были год назад.

Она со значением посмотрела на него, и он увидел новость, таящуюся в глубине ее глаз, ждущую, чтобы излиться наружу.

– Давай, рассказывай, – подбодрил он.

– Понимаешь, когда у нас появился ребенок… Алекс, он так хорошо обращается с нашим малышом! Ребенок действительно тронул его до глубины сердца, он так хорошо обращается со своим маленьким сыночком! Как будто… ему как будто очень хорошо, когда у него есть кто-нибудь, с кем ему не надо рассуждать. Он такой терпеливый и добрый с этим малюткой, это просто поразительно!

– А как насчет тебя?

– Я? Мы с ним ладим. Это даже не требует от нас больших усилий. Казалось бы, нам должно быть тесно в таком маленьком домишке, но ты бы никогда этого не сказал. У него есть свой маленький кабинет со всякими виртуальными примочками и подключением к университетской Сети, а мой выход в Сеть там, в детской. Он делает свои дела, я делаю свои, и мы с ним вместе делаем наши общие дела, и все получается как надо, правда-правда!

– А над чем ты нынче работаешь?

– Всякая интернетчина, как обычно… Ну, точнее, не как обычно… Это такая специальная интернетчина для мам – которую можно делать одной рукой, а другой одновременно вытирать с нее теплую мочу.

Джейн рассмеялась и деревянной ложкой потыкала тако на сковородке.

– Как бы то ни было, те данные, которые мы получили, – то, что ты записал, когда на нас спикировал поток, помнишь? – они ведь вышли на трех дисках, спецвыпуском! И за это мы получили деньги, очень неплохие деньги. На них мы и купили этот дом.

– Вот как?

– Алекс, дом у нас небольшой, я знаю, но это отдельный дом в привилегированном районе. У меня даже есть настоящий огородик позади дома, я покажу тебе. И ты не поверишь, но районные власти здесь, в Остине, – действительно крутые ребята! Ты можешь гулять по университетской территории и играть со своим малышом прямо в парке, в любое время дня и ночи! Там очень красиво и совершенно безопасно. Уровень преступности здесь совсем низкий, и никогда не бывает взломов зданий вообще. Здесь настоящая крепость, это мегаотличное место, чтобы жить с маленьким ребенком!

– Могу я наконец посмотреть на твоего ребенка?

– Ох, конечно! Погоди, сейчас я только уменьшу огонь…

Она выключила электроплиту и провела его в заднюю комнату. Тут была детская. Это была первая комната в этом доме, глядя на которую он мог действительно поверить, что здесь живет Хуанита. Детская имела вид помещения, где интеллигентная и гиперактивная женщина, имеющая дизайнерскую подготовку, проводила много времени, тщательно обдумывая, как должны выглядеть вокруг нее вещи. Комната напоминала огромную шкатулку для драгоценностей с ребенком посередине. Она была огромных размеров колыбелью, выполненной в уютных бархатно-синих тонах. Эта комната была таким местом, при одном взгляде на которое у Алекса немедленно родилось желание сбежать подальше.

Хуанита наклонилась над кроваткой – деревянной, антикварного вида, вручную ошкуренной и покрашенной заново – и посмотрела на свое дитя. Никогда прежде Алекс не видел на ее лице подобного выражения, но все-таки он узнал его. Он узнал в нем то место, куда ушла вся дикая свирепость Хуаниты, эта