– Как же – из человека, диктующего условия, за несколько минут превратиться в пленника...

– Я же вам говорил, что просто исполняю роль посредника! – фыркнул Боб. – Ничего я не диктовал. Неужели это непонятно?

– Это уже неважно, – махнул рукой Разгуляев. – Теперь, видимо, кому-то другому придется хлопотать, только уже за вас?

– Прекратите! – выкрикнул Хиу. – Мне и без того тошно.

– Пожалуйста, – хмыкнул Разгуляев, – не буду вас беспокоить. Отдыхайте, набирайтесь сил. Похоже, они нам всем скоро понадобятся.

Сарказм в его голосе крайне нервировал Хиу, и без того находившегося во взвинченном состоянии.

Василий вернулся к соотечественникам.

Труба, которую предполагалось распилить, выглядела вполне обычной для такого рода «коммуникаций» – старая, ржавая, но на вид весьма прочная.

– Долгонько придется нам попыхтеть, – заключил монтажник, – но ничего.

– Начнем...

– Погодите, мужики! – встревожился Разгуляев. – Надо же подумать, как нам от шума избавиться. А то ведь железо начнет визжать, да так, что мало не покажется.

– Вот сейчас и проверим трубу на шум, – хрипло ответил инженер, сжав в руке рукоять ножа.

После нескольких движений, проделанных пилкой, всем стало ясно, что железо действительно «визжит». Но и это оказалось не единственной проблемой.

Сидевший до этого безмолвно в углу секретарь, наблюдая за странными действиями пленников, серьезно забеспокоился.

– Что вы хотите делать? – с подозрением обратился он к Разгуляеву.

– Оказаться на свободе, – ухмыльнулся тот. – Как видите, судьба поворачивается к человеку самым неожиданной стороной. Так что нужно самому прилагать усилия для того, чтобы выйти наружу.

– Да вы что, с ума сошли?! – Когда пилка ножа прошлась по трубе, Хиу вскочил на ноги. – Нас же всех здесь поубивают! Это же Чжанг, ему только дай повод, и он от всех нас и мокрого места не оставит!

– Ишь, опомнился, – хмыкнул Левченко, – раньше надо было думать.

Но секретарь разбушевался не на шутку. Его и без того нервное состояние наконец-то прорвалось наружу. Сейчас он уже не контролировал себя.

– Прекратите сейчас же. Хватит! Я не собираюсь из-за вас отправляться на тот свет. Я буду вынужден сообщить о ваших действиях.

– Разве что в небесную канцелярию, – прокомментировал Зыков, – если здесь сидеть, то к этому все и придет.

Попытки Разгуляева втолковать Бобу простую истину о том, что «выход на поверхность» будет полезным для всех, ни к чему не привели.

– Охрана! Сюда! – заорал секретарь. – Быс...

Дальнейшие словоизлияния инженера были прекращены монтажником. Леха сделал подсечку, и Хиу рухнул на землю. Не дав ему опомниться, Зыков навалился на слишком нервного обитателя зиндана, зажав тому рот.

– Ребята, помогайте! – прошипел Алексей. – Иначе он всех нас за милую душу сдаст.

Соотечественники активно включились в процесс утихомиривания. Секретаря быстро скрутили и связали подручными средствами в виде каких-то тряпок. Одна из них пошла в рот Бобу в виде кляпа. Хиу уложили лицом к стенке, словно тот спит. Для этого Разгуляеву пришлось разок стукнуть его по шее.

– Вот так-то будет лучше, – удовлетворенно произнес Василий, вытирая пот со лба, – уморил он меня. Пускай отдохнет. Нервы беречь надо, дорогой мистер Хиу.

Пленники-китайцы расширившимися глазами смотрели на «экзекуцию». Впрочем, здесь и без знания языков было ясно, что к чему...

Далее узники взялись за работу. Первым пилкой перочинного ножа орудовал инженер, затем его сменил Зыков. Разгуляев и здесь нашел применение своему певческому таланту. Для того чтобы заглушить звук скрежетания пилки, он начал... петь. Правда, выглядело это все достаточно натурально – чем еще можно заняться в тюрьме?

Поначалу по периметру трубы узники делали пропил, чтобы к ночи быстро допилить все остальное. Тогда вода уж и должна была хлынуть сильной струей. Пилить, откровенно говоря, было очень неудобно, но выбора у узников не имелось.

– ...вспомнишь и время, давно позабытое! – выводил очередной романс Разгуляев.

– Ф-фу! – с шумом выдохнул Левченко, отодвигаясь от трубы. – Невозможно развернуться. Была бы у меня нормальная ножовка, я бы...

– Знаем-знаем, – хмыкнул инженер, – ты еще скажи про лестницу и самолет. Если бы да кабы... Давай сменю.

Он принял из рук Левченко нож.

– Ну что, ребятки, очень даже неплохо, – нагнулся Сигачев над местом, где прилагались немалые усилия, – еще самая малость, и дело будет сделано.

Очередная песня заглушила скрежет металла, но внезапно наверху мелькнули тени.

– Ребята, осторожно! – воскликнул Левченко.

Все замерли, переглянувшись. В глазах каждого читалась тревожная мысль – неужели охрана услышала?

Сквозь решетку на фоне неба были видны китайцы, оживленно обсуждавшие что-то. Однако было похоже, что у них совсем другая задача. Спустя несколько секунд узники с удивлением увидели, как охранники начали закладывать решетку зиндана мешками с песком и цементом.

– Это чего же они делают, а? – пробормотал прораб. – Что-то я, ребята, не врубаюсь...

– Да ведь они нас замуровать решили, – озвучил догадку Левченко, – сейчас заложат мешками, потом земелькой присыплют и – гуд бай!

Предположения высказывались самые разные, но легче от этого никому не становилось.

– Эй, вы! – заорал Василий, перейдя с песенной формы на «прозу». – Какого черта?! Вы что удумали?

– Гады!

– Выпустите нас! – не отставали «коллеги по несчастью».

Китайцы, не обращая на пленников никакого внимания, быстро, проворно, как муравьи, выполняли порученную им работу. Наверху в стремительно сужавшемся зарешеченном просвете мелькали руки, укладывавшие мешки на единственное окно, хоть как-то связывавшее узников зиндана с внешним миром.

– Вот и все, – заключил Сигачев после того, как последний кусок неба над головой был закрыт очередным мешком, – приехали.

Наступила мертвая тишина. Сидя в кромешной тьме, пленники молчали, обдумывая свое невеселое положение. Особо прогрессивных идей ни у кого не было. Да и что можно придумать, когда тебя заживо замуровывают в яме, где уже и вода ничем помочь не может?

– Я вот думаю... – прервал наконец затянувшуюся паузу Василий, однако его слова тут же нарушил какой-то шум.

Все прислушались – вверху над головой начал барабанить компрессор.

– Ничего не понимаю, – развел руками Левченко, – что это все значит?

– М-да... – протянул Зыков. – Не нравится мне все это. Очень даже не нравится.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и теперь каждый из пленников мог более-менее разглядеть соседа – хотя бы его местонахождение. Все были сбиты с толку. Зачем? Почему? На эти вопросы ответа пока не находилось. Вялый обмен мнениями продолжался некоторое время.

– Я вот вспомнил одну историю, – сказал инженер, – там узник сидел в зиндане, вот так же, как мы и...

Вдруг Василий благодаря более чуткому музыкальному слуху сквозь шум компрессора услышал какой-то странный звук.

– Слышите? – поднял он руку. – Вот там, у самого пола...