какой-то шанс выжить...

– Глохни, плесень, – посоветовал ему Демидов сквозь зубы. – Спецназ не сдается...

– Но я-то не спецназ! – фистулой взвыл Самойленко. – Я не собираюсь... Не хочу умирать непонятно за что!!!

– Усохни, тебе сказали, – рыкнул Локис. – Мы за твою жизнь отвечаем. Так что не ссы в компот, его еще людям пить!

Десантники продолжали отступать к просеке вдоль стены форта. До нее оставалось пройти не больше метра, когда Локис услышал рев бэтээра, слегка приглушенный расстоянием.

– Командир, – прошептал Локис, чуть склоняясь к плечу Демидова, – «коробочка» будет через минуту. Выходим на дорогу, там проще воевать...

Демидов слегка кивнул. Разведчики, словно поддаваясь давлению боевиков, ускорили шаг, продираясь сквозь колючий кустарник. Командир боевиков, который тоже наверняка услышал гул мощного мотора, встревоженно повернул голову в ту сторону и что-то скомандовал. Но было поздно. Вдоль стены на крейсерской скорости несся БТР, развернув башню с КПВТ в сторону кустов. По ширине он был несколько шире, чем просека, по которой ходили патрули. Его мощные колеса с треском подминали заросли, а специальный таран крушил попадавшиеся на пути деревца.

Едва увидев БТР, разведчики дружно, как по команде, выскочили на дорожку, одновременно падая на землю и откатываясь под стену форта. БТР, чуть вильнув влево, закрыл броней разведчиков и Самойленко, который что-то громко закричал. Боевики, не ожидавшие такой развязки, шарахнулись обратно в лес, беспорядочно отстреливаясь на бегу. Но сухие хлопки АКМ мгновенно были заглушены размеренными очередями КПВТ. Густой черный дым валил из ствола, как из паровозной трубы. Отработанные гильзы со звоном скатывались по броне на землю. Бандиты, разумеется, понятия не имели, что патроны холостые и никакого вреда причинить не могут. Сейчас крупнокалиберный пулемет был не боевым, а скорее психологическим оружием. Зато выставленные в специальные амбразурные окошки автоматы и ПКМ стреляли боевыми патронами. Пули, срезая ветки и сшибая листву, с тугим жужжанием проносились над головами бандитов, заставляя их пригибать головы, отступая глубже в лес. Некоторые предпочли залечь в траву и отстреливаться.

Левая броневая створка заднего десантного люка откинулась до предела.

– Парни, заходи в гости... – с трудом перекрикивая шум боя, заорал Демидов.

Не теряя времени, он подхватил в охапку Самойленко и, пригибаясь, подтащил его к корме бэтээра. Закинув полковника внутрь, Купец дал несколько автоматных очередей по мелькавшим за кустами фигуркам и тоже запрыгнул под защиту брони. Следом за ним неловко перевалился Чернов. Володя, как всегда, был замыкающим. Захлопнув створку люка, он тут же бросился к свободной амбразуре, выставляя в нее свой «Винторез», хотя это было совершенно бесполезно: прицелом из-за узости оконца Володя воспользоваться не мог, а без него «Винторез» становился обычной автоматической винтовкой, к тому же не самой лучшей. И все-таки Володя сделал несколько слепых выстрелов, больше для острастки, чем для пользы.

– Уходим!!! – услышал Володя громкий бас Демидова. – Пока эти бараны не опомнились!

БТР, взревев двигателем, дал задний ход, ударяясь во что-то бронированной кормой, и, разворачиваясь почти на месте, рванул вдоль бревенчатой стены, изредка задевая ее бортовым выступом. Боевики, видя, что бронетранспортер уезжает, осмелели. Выскочив на просеку, они открыли отчаянную пальбу вдогонку. Несколько пуль звонко щелкнули по броне.

О том, что случилось на потайной дороге, Джамили узнал только к вечеру. Первое чувство, которое он при этом испытал, была радость.

«Получил, паршивый шакал, – радостно подумал он, – теперь не будешь задирать нос выше горы». Но когда ликование немного улеглось, Джамили вдруг сообразил, что русские напали на машину Мчарека там, где их вообще не должно было быть. Во всяком случае, за почти десять лет ее никто не обнаружил. Даже тунисские спецслужбы понятия не имели о том, что религиозная община «Аятоллах» в пятидесяти километрах от Туниса – всего лишь перевалочная база, в которой идет обработка – в первую очередь психологическая – тех, кто пожелал примкнуть к их общественно-религиозному движению. Под такой маркой «Исламское братство» было официально зарегистрировано в одном из вилайетов. На самом деле в «Аятоллахе» к новичкам тщательно присматривались, отбирая в первую очередь тех, кто был недоволен властью. К счастью, таких было немало, и особенно обрабатывать их не приходилось.

А вот на второй базе, бывшей некогда точкой ПВО, готовили настоящих бойцов. Опытные инструктора обучали курсантов стрельбе, бою в обороне и наступлении, рукопашке и прочим премудростям военного ремесла. Во всяком случае, так считал сам Джамили.

Привозили «просветленных» по секретной дороге. Как только человек попадал в этот лагерь, он исчезал для родственников и друзей навсегда. Даже самому себе он переставал принадлежать.

– Хух, шайтан! – Джамили провернулся на месте, как это делают дервиши перед тем, как начать входить в транс и пророчествовать. – Как они узнали, что Хусейн поедет по этой дороге? Кто сказал?! Узнаю – шкуру на ремешки порежу... Абудараф! – громко позвал он своего секретаря и доверенного по многим тайным делишкам человека. – Иди сюда!

Тот, которого звали этим звучным именем, мгновенно возник на пороге.

– Немедленно поезжай в «Аятоллах», – приказал Джабраиль, зло сверкая глазами, – и выясни у Хусейна, что с ним случилось. Потом все расскажешь мне. Подробно! Все, уезжай.

– Ага, к тебе помощник Хусейна просится, – почти не разжимая губ, проговорил Абудараф.

– Чего ему надо? – недовольно спросил Джамили. – Скажи, что я занят.

– Он говорит, что это важно. Связано с Хусейном и тем русским, которого он повез в «Аятоллах»...

Джамили замер. Он полагал, что об этой поездке знают только они со Мчареком. Джабраиль и сам толком не ведал, что задумал Хусейн, даже в общих чертах.

– Откуда ты знаешь про это? – спросил он сладким голосом, но глаза у него были злыми и подозрительными. – Может, кто-то заставил тебя следить за мной? Кто он?

Секретарь не успел опомниться, как железные пальцы Джамили впились ему в глотку, надавливая на кадык. Абудараф захрипел, глаза у него вылезли из орбит, лицо начало багроветь. Он судорожно дергал ногами, поочередно цепляясь то за руки своего хозяина, то за его пальцы, то просто пытаясь оттолкнуть Джабраиля.

– Говори, пес шелудивый! – продолжал шипеть тот, еще сильнее сдавливая горло. – За сколько ты меня продал, ишак вислоухий?!

Почувствовав, что тело помощника немного обмякло, и увидев, что у него вываливается язык, Джамили с силой оттолкнул Абударафа от себя. Тот, почти потерявший сознание, отлетел к бетонной стене, глухо ударившись головой, и сполз по ней на пол. Стоя на четвереньках, он натужно кашлял и хрипел, не в силах подняться на ноги. Джамили стоял над ним, глумливо ухмыляясь.

– Ну, – спросил он, когда Абудараф начал приходить в себя, – будешь говорить или мне повторить урок?

– Я не понимаю, в чем провинился, ага, – сипло ответил тот. – Ты можешь меня убить, но только скажи – за что?

Джамили мягко, как барс, прошелся по комнате, что-то обдумывая. Секретарь продолжал сидеть на полу и следить за хозяином преданными, хотя и помутневшими глазами.

– Встань! – резко прикрикнул на него Джамили.

Абудараф с трудом поднялся на дрожащих ногах, потирая горло, на котором багровели следы от пальцев Джабраиля.

– Спрашиваю еще раз. Откуда ты узнал про «Аятоллах» и про то, что туда уехали Хусейн и русский?

– Мне сказал об этом Мустафа, – просипел секретарь, боязливо поглядывая на господина. – Помощник Хусейна...

Джамили бросил колкий взгляд на Абударафа. Его лицо из багрового стало синюшным. Это было заметно, даже несмотря на смуглую кожу. Но Джамили больше интересовали его глаза. Несколько минут он пристально, не мигая смотрел на помощника. Однако Абудараф выдержал этот взгляд.

– Хорошо, поезжай в «Аятоллах», – проговорил Джабраиль после напряженного молчания. – И впусти ко мне Мустафу, я его кое о чем спрошу.