– Борейко толковый и опытный командир, но с начальством плохо ладит, и ему не дают хода, – сказала Варя. – По существу, он давно должен был бы командовать дивизионом, если не бригадой, а его держат командиром батареи. Ну, вот и мой грозный муж и повелитель. Здравствуй, Сережёнька, – ласково приветствовала она своего супруга.

Звонарёв, окружённый солдатами, с испачканными в масле руками, обходил одну за другой машины, заглядывал в моторы, пробовал покрышки. Заметив жену, он расплылся в улыбке.

– Приложи к моим губам твою лапку, Варенька, а то я грязен, как чёрт, – ласково сказал он жене и нежно поцеловал её руку.

Поговорив с мужем, Варя пошла с Павленко вдоль опушки леса. Через несколько шагов она наткнулась на мотоциклистов, которые усердно чистили и перебирали свои машины. К ней подошёл Блохин и глубоким, чуть глуховатым баском поздоровался.

– Здравствуйте, Филипп Иванович! – крепко тряхнула его руку Варя. Покажите-ка мне Ваши новые машины.

– Вот американские, развивают скорость до шестидесяти вёрст в час, показал Блохин.

Варя присела на землю и стала внимательно разглядывать машину, слушая пояснения солдата.

– Что хорошенького привезли нам из Питера, Варвара Васильевна? тихонько спросил Блохин у докторши.

– Привет Вам от Ивана Герасимовича. Продолжайте и дальше вести Вашу работу, но только осторожно, а то много товарищей за последнее время попалось и отправлено кто на фронт в штрафные роты, а кто в ссылку в Сибирь! Есть литература из Питера и из Москвы. Зайдите вечером, передам. Как у Вас здесь дела?

– В батарее совсем хорошо. уже с десяток человек постоянно читают и беседуют со мной на всякие политические темы – всё больше о земле, есть кое-кто и в лёгких батареях. А вот в пехоте плохо: народ малограмотный, в бога веруют, царя чтут. Разговаривать можно с большой лишь осторожностью, – в свою очередь сообщил Звонарёвой Блохин. – Связь-то с Иваном Герасимовичем как держать?

– Пока через меня, Филипп Иванович. Муженёк и Борейко Вам не мешают в работе? – справилась Звонарёва.

– Капитан только просят быть осмотрительней. Дюже строго теперь с нашим братом поступают. Подпоручик Зуев ещё молодые и без надобности свою революционность показать хотят. Вы его, Варвара Васильевна, малость к рукам приберите, чтобы он не рисковал зазря, – вполголоса предупреждал Блохин.

– Приберу его к рукам. Молод, горяч и пока неопытен, – проговорила Звонарёва. – Филипп Иванович, мне можно прокатиться? – указала на мотоцикл Звонарёва.

– Почему нельзя! Разве капитан заругают, так нам не впервой. Покричит и успокоиться. Сейчас выведу мотоцикл на ровное место.

Звонарёва деловито повязала косынку на голове, достала из кармана автомобильные очки и, заведя мотор, легко прыгнула в седло. Проделав несколько поворотов около опушки, она весело крикнула:

– Опля! – и стремительно понеслась по лесной дороге. Ветром у неё сорвало с головы косынку, растрепавшиеся волосы развевались кудрявой гривкой, но она продолжала лететь на предельной скорости, низко склонив голову к рулю. Через минуту мотоцикл казался уже маленькой точкой на горизонте.

– Блохин, кто это умчался на машине? – неожиданно подошёл Звонарёв.

– Варвара Васильевна. Хотели попробовать новый мотоцикл.

– Напрасно дал. Не справится с незнакомой машиной, поломает её и разобьётся сама.

– Никак нет, они ловкие, хорошо умеют ездить.

Треск мотоцикла раздался с противоположной стороны, и через минуту Звонарёва на всём ходу остановила машину около мужа.

– Чудесно прокатилась, прекрасная машина! – восхищённо проговорила она, слезая с мотоцикла. – Надо будет приобрести себе такой мотоцикл.

От быстрой езды её лицо раскраснелось, возбуждённые глаза ярко блестели. От неё так и веяло молодостью, здоровьем и энергией.

– Ты расшибешься когда-нибудь, если будешь носиться, как угорелая.

– Что же мне, миленький делать, коль я совсем схожу с ума от света, тепла, воздуха, простора? Знаешь, я начинаю подумывать, не поступить ли мне в лётную школу. Летать, надо думать, ещё приятнее!

– Час от часу не легче! – послышался сзади голос Борейко. – Мало Вам мотоцикла, так Вы и впрямь хотите лететь на шабаш на Лысую гору. Сидели бы Вы, Варенька, себе в Питере, не знали бы заботы. Что Вам делать на передовой?

– Чинить после драки таких забияк, как Вы, – не осталась в долгу Звонарёва. – Подберите, пожалуйста, мою косынку, – обернулась она к Павленко. – Я у Вас осмотрю солдат. Вы ведь не возражаете? – обратилась она снова к капитану.

– Смотрите, коль Вам это доставляет удовольствие.

Когда солдаты были выстроены, Звонарёва начала осмотр и сразу же наткнулась на вшивых и чесоточных.

– Полюбуйтесь на Ваших грязнуль, Борис Дмитриевич! Немедленно устройте им баню, прикажите сменить бельё. Через день я снова побываю у Вас, – объявила она, окончив осмотр.

Капитан был явно смущён и заверил её, что немедленно всё будет исправлено. Подхватив затем под руку мужа, Звонарёва велела ему вести себя на кухню. И здесь она сделала несколько замечаний относительно грязи и мусора.