– Не иначе, как твоя супруга, Серёжа! – буркнул Борейко Звонарёву.

– Варя собиралась приехать только утром, а не сейчас.

– Между тем шум мотоцикла стремительно приближался, в окне мелькнул свет, и выключенный мотор сразу замолк. В следующую минуту раздался энергичный стук в дверь, и громкий женский голос спросил:

– Можно войти?

– Сию минуту, – испуганно отозвался за всех Сологубенко, торопливо одеваясь.

Офицеры засуетились, поспешно приводя себя в порядок.

– Прошу! – распахнул двери Кремнёв.

В комнату вошла Варя, в кожаной куртке, с повязкой Красного Креста на левом рукаве. На лбу красовались автомобильные очки, из-под берета упрямо выбивались локоны волос. Звонарёва окинула взглядом присутствующих, подошла к Борейко, который по-прежнему продолжал рассматривать карту, и слегка хлопнула его по плечу.

– Здравствуйте, Боречка! – приветствовала она капитана.

– Здравствуйте, Варенька! Прилетели-таки на своём трескучем помеле? неторопливо поворачивая голову, ответил Борейко.

– Не вытерпела, так соскучилась по Вас!

– И я, как видите, извелся от тоски! – в тон ей отозвался капитан.

– Здравствуйте, Леонид Романович! Познакомьте меня с Вашими сослуживцами.

Художник поспешил представить Варе офицеров.

– Звонарёва, – крепко, по-мужски, встряхивала руку Варя.

Потом подошла к мужу, молча обняла его, прижалась щекой к груди.

– Где же застряли мои девочки? – обернулась она к двери. – Таня, Ира, идите сюда!

Услышав эти имена, Павленко поспешил к двери и ввёл обеих сестёр милосердия. Вид у них был довольно растрёпанный и испуганный.

– Мы всё ещё не можем прийти в себя после бешеной скачки на мотоцикле. Думали, что и в живых не останемся, – оправдывались они, оправляя платье, волосы и косынки.

– Зато в двадцать минут долетели до места!

– Как же ты их двоих привезла на одном мотоцикле? – справился Звонарёв.

– Очень просто: посадила одну в каретку, а другую на багажник. А теперь, – обернулась Звонарёва к офицерам, – прошу Вас, милостивые государи, немедленно очистить это помещение. Здесь будет развёрнут перевязочный пункт. Даю Вам четверть часа на сборы, – безапелляционно закончила Варя.

– Позвольте, я протестую, – возразил Кремнёв. – Тут расположились офицеры трёх батарей: моей, мортирной и тяжёлой. Сейчас ночь, темно, и переселение в другое место весьма затруднительно.

– Согласно приказу по сто второй дивизии, перевязочный пункт должен быть открыт здесь к пяти часам утра. Сейчас половина первого. Только-только хватит времени, чтобы привести в порядок этот свинушник. Звонарёва махнула рукой на почерневшие от копоти стены.

– Об этом мне ничего не известно, – возразил было Кремнёв.

Звонарёва выхватила из кармана сложенную бумагу и, развернув её, ткнула в неё пальцем.

– Читайте пункт двадцать второй, а затем без долгих размышлений поскорее выселяйтесь отсюда.

Кремнёв принуждён был подчиниться и велел крикнуть денщиков.

– Дайте мне хоть с картой разобраться, – взмолился Борейко. – Сергей, да укроти ты служебный пыл своей супруги.

– Зачем, Варя, в самом деле, так торопиться? До утра времени ещё много.

– А грязи в этом хлеву ещё больше. Уборки хватит до завтрашнего вечера, не то что до утра. Марш отсюда! – холодно проговорила Варя.

Мужчины, охая и ворча, стали выходить из комнаты. Павленко хотел увести и Иру, но девушка испугано запротестовала:

– Пустите, а то мне здорово влетит. Видели бы Вы, как она сегодня распушила за медлительность нашего уполномоченного Емельянова! Тот совсем растерялся и не знал, что ей ответить, – шёпотом сообщила Ира. – И откуда её принесло на нашу голову? Жили тихо, мирно, а изволь теперь скакать, как блоха, с места на место.

– А мне эта особочка определённо понравилась. Из неё вышел бы лихой командир батареи, заметил Павленко.

– Вы просто глупы, Боб, – обиделась Ира. – Звонарёва врач, говорят не плохой хирург, любит делать самые рискованные операции, и с успехом, но всё же она нам не командир, и мы ей не солдаты.

– Это чисто женская логика. На войне все разделяются на командиров и подчинённых. Поняли, миледи?

– Убирайтесь немедленно вон отсюда! Варвара Васильевна, велите ему уйти, а то он упирается, – разозлилась Ирина.

Прапорщик исчез за дверью.