– Садитесь-ка, Леонид Романович, чертить схемы к предстоящему наступлению, – протянул Кремнёв пачку бумаг Сологубенко.

– Будет исполнено, господин капитан! – с шутливой почтительностью отозвался прапорщик.

– Разрешите зайти, вашескородие? – раздался низкий бас, и в дверях появилась высокая кряжистая фигура фельдфебеля. – Дозвольте доложить: на батарее, передках и коновязи всеприведено в порядок, старые отхожие места велел засыпать и вырыть новые, чтобы их высокопревосходительство не придирались.

Запищал полевой телефон. Сологубенко снял трубку.

– Адъютант дивизиона передаёт, что генерал Каледин уже выехал в наш район, – тот час доложил он Кремнёву.

– Надо одеваться, господа. Я с прапорщиком буду на батарее, а Вас, Григорий Алексеевич с фельдфебелем попрошу пройти к передкам, распорядился капитан.

Затем он приказал солдатам построится за орудиями и лично осмотрел людей. Обмундирование на них было поношенное, но аккуратно заштопанное и по возможности вычищенное. Рослые, в большинстве уже не молодые солдаты выглядели здоровыми и сытыми. Окладистые русские бороды придавали им благообразный иконописный вид.

Несмотря на молодость, Кремнёв пользовался уважением своих подчинённых, как справедливый и заботливый начальник.

– Сейчас к нам приедет командующий нашей Восьмой армией генерал Каледин. Титуловать его следует «Ваше высокопревосходительство». Если генерал обратится с вопросом, не теряться, отвечать толково, предупреждал капитан.

– Едут! – крикнул Павленко, указывая на группу всадников.

– Станови-и-cь! – скомандовал Кремнёв. – Разведчики на правом фланге, господа офицеры – у своих взводов.

Вскоре всадники подъехали к батарее и спешились. Впереди шёл высокий, мрачного вида генерал, в широких шароварах, с казачьей шашкой на боку. Капитан подошёл к нему с рапортом.

Каледин окинул строй сумрачным, тяжёлым взглядом и что – то под нос. Солдаты, тоже нахмурившиеся, продолжали молча смотреть на него.

– Оглохли, что ли, Ваши олухи? – сердито обернулся к Кремнёву командующий. – Здорово, глухари! – ещё раз сердито выкрикнул генерал.

Артиллеристы дружно ответили. Каледин, тяжело переступая на ходу, прошёл по фронту, исподлобья глядя на солдат. Его лицо по прежнему было мрачно.

– А где у Вас, капитан, отхожие ровики? – спросил он, немного оживившись и со всей своей свитой двинулся за Кремневым.

Ровики блистали чистотой. Каледин не замедлил примерить, будут ли они удобны для пользования. Вся свита в почтительном внимании следила за упражнениями командующего армией.

– Надо здесь положить доску, а там уширить ровик, иначе пользоваться им будет затруднительно, – изрёк генерал мудрое решение и отправился дальше, на коновязь. Здесь его внимание привлекли конские хвосты, которые по его мнению, были обрезаны не по уставному.

– Немедленно исправить и впредь не допускать подобного безобразия, приказал он.

На этом генерал и закончил свой осмотр батареи.

– В артиллерии я мало смыслю. Ваше артиллерийское начальство даст Вам необходимые указания. Главное – при наступлении действовать осмотрительно и позабыть про русское авось! Современная война требует прежде всего точного расчёта, – поучил Каледин офицеров перед отъездом.

– …Помноженного на русскую удаль, – заметил Кремнёв.

– Поменьше ухарства и побольше осторожности, капитан. Наш противник очень и очень силён, умён и предприимчив, – ещё раз предупредил генерал, садясь на лошадь.

– Зачем, собственно, он к нам приезжал? – недоумевал Сологубенко, когда генерал уехал.

– Должно быть для того чтобы посеять неверие в наши собственные силы, – отозвался Кремнёв.

– По видимому, он сам не очень-то надеется на успех наступления, коль ведёт такие речи сосвоими подчинёнными, – покачал головой Крутиков.

– Мы с тобой собрались поехать сегодня в Бронники, Александр Васильевич, – напомнил своему командиру Павленко, который уже давно нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

– Под вечер можно будет съездить, – согласился Кремнёв. – Но не надолго – нв часок, не больше. Завтра с зарёй мы займёмся пристрелкой батареи.

Прапорщик поспешил распорядится, чтоб через два часа лошади были оседланы. Капитан приказал подать себе новый китель, тщательно побрился и осмотрелся в зеркало. Одновременно он отдавал распоряжения о подготовке батареи к завтрашней стрельбе.

Когда Кремнёв и Павленко широкой рысью двинулись в Бронники, солнце уже скрылось за лесом, с низин и речек пахнуло предвечерней сыростью. По пыльным дорогам по направлению к позициям тянулись вереницы кухонь, лазаретных линеек, зарядных ящиков. Вскоре всадники подъехали к небольшой, утопающей в зелени садов деревушке. Около одной из хат, на которой развевался флаг Красного Креста, офицеры остановились и, справившись здесь ли сестры милосердия Осипенко и Ветрова, слезли с лошадей и направились во двор…

Знакомство с сёстрами началось ещё зимой. Только что получивший назначение командиром батареи Кремнёв разыскивал свою часть и, сильно продрогший и голодный, наткнулся на передовой перевязочный пункт Союза городов. Передовым в это время пункт конечно, не был. До переднего края обороны было не менее двадцати вёрст. Но считалось, что в боевой обстановке его передвинут на линию дивизионных резервов, во второй эшалон. Капитан заехал справиться о месторасположении штаба 102-й дивизии,