— Монстры приближаются! — не унимался крикун.

Это был высокий мужчина, на вид лет шестидесяти пяти. Впервые Ларри услышал его прошлой ночью, которую провел в «Шерри-Нидерленд». В погруженном во тьму, неестественно тихом городе этот слабый, завывающий голос казался звучным и зловещим, словно повторенный и искаженный эхом голос некоего помешанного Иеремии, блуждающего по улицам Манхэттена. Ларри лежал без сна на широченной двуспальной кровати, включив все находившиеся в номере лампы. Он был почему-то абсолютно уверен, что крикун, подобно существам из его дурных снов, искал его, шел к нему. Долгое время Ларри казалось, что голос звучит все ближе и ближе: «Монстры приближаются! Монстры уже в пути! Они подошли к самому городу!» Он ждал, что вот-вот дверь его номера, запертая на три замка, распахнется, и на пороге появится провозвестник пришествия монстров… и то будет не человек, а гигантский тролль с головой собаки, с выпуклыми, как у мухи, глазами размером с блюдца и оскаленными зубами.

Но сегодня рано утром Ларри увидел его в парке. Это был всего-навсего свихнувшийся старик в вельветовых штанах, японских сандалиях и очках в роговой оправе, одна дужка которой была обмотана клейкой лентой. Ларри попытался заговорить с ним, но тот в страхе побежал, крича через плечо, что монстры могут появиться на улицах города в любой момент. Он споткнулся о низенький проволочный бордюр и с громким смешным звуком «плюх» растянулся на велосипедной дорожке. Очки с него слетели, но не разбились. Ларри пошел было к нему, но старик, схватив очки, припустил в сторону тенистого сквера, не прекращая выкрикивать свое предупреждение. Теперь он вызывал у Ларри не смертельный ужас, а легкое раздражение и уже порядком надоел.

В парке были и другие люди. С некоторыми из них удалось поговорить. Они мало чем отличались друг от друга, как, впрочем, по мнению Ларри, и от него самого. Все они пережили потрясение, говорили бессвязно и, казалось, не могли удержаться от того, чтобы не цепляться все время за рукав собеседника. Им было что рассказать, но их истории практически повторяли друг друга. Их друзья и родственники либо умерли, либо были близки к смерти. На улицах велись перестрелки, на Пятой авеню творился просто ад. Правда ли, что магазина «Тиффани» больше нет? Как же так? Кто будет заниматься уборкой мусора и трупов? Стоит ли покидать Нью-Йорк? Ходят слухи, что все возможные пути бегства заблокированы войсками. Одна женщина боялась, что крысы вылезут из метро и заполонят землю. Это напомнило Ларри его собственные мысли в тот первый день его возвращения в Нью-Йорк. Парень, жующий извлекаемое из огромного пакета печенье, поведал Ларри, что собирается осуществить мечту всей своей жизни — пойти на стадион «Янки», голым обежать все игровое поле, а потом заняться мастурбацией в самом его центре. «Шанс, один на всю жизнь, приятель», — подмигнув, сказал он Ларри и побрел прочь, продолжая поглощать печенье.

Многие из посетителей парка были больны, но редко кто здесь же и умирал. Возможно, ни за что не желая оказаться поживой для животных, они заползали в свои дома, когда чувствовали приближение конца. Ларри наткнулся на труп только один раз, но и этого было вполне достаточно. Это произошло в общественном туалете возле перекрестка № 1. Он открыл дверь и увидел сидевшего на стульчаке мертвого мужчину. На его оскаленном лице кишмя кишели личинки. Руки лежали на голых бедрах, а запавшие глаза уставились прямо в глаза Ларри. В воздухе стоял тошнотворный сладковатый запах, словно мертвый мужчина был испортившейся конфетой, сладким угощением, которое по недоразумению досталось мухам. И, хотя Ларри быстро захлопнул дверь, это его не спасло: он изверг из себя все съеденные на завтрак кукурузные хлопья, а потом блевал всухую до тех пор, пока не испугался, что повредит себе внутренности. «Господи, если Ты слышишь меня, — молил он, ковыляя назад, к зверинцу, — если Ты нынче принимаешь просьбы, Большой Босс, избавь меня от подобных зрелищ, хотя бы на сегодня. С меня хватит и помешанных, а этого мне уже не вынести. Большое Тебе спасибо».

Теперь, сидя на скамейке (провозвестника монстров не стало слышно, по крайней мере на какое-то время), Ларри начал думать о пятилетней давности чемпионате США по бейсболу. Воспоминания эти были приятными, потому что тогда, как сейчас казалось Ларри, он в последний раз был по-настоящему счастлив, отлично себя чувствовал, находился в прекрасном настроении и не занимался самоедством.

Это было как раз после их ссоры с Руди. Вышла чертовски дрянная история, и если ему доведется когда-нибудь снова повстречать Руди (никогда этому не суждено случиться, подумал он со вздохом сожаления), он обязательно попросит у друга прощения. Он встанет на колени и поцелует ботинки Руди, если только это поможет восстановить их дружбу.

Они отправились в путь через всю страну на стареньком, 1968 года выпуска, тяжело дышащем «меркурии», у которого в Омахе полетела коробка передач. Им пришлось поработать пару недель, продвинуться автостопом чуть дальше на запад, снова поработать пару недель и проехать автостопом еще немного. Какое-то время они вкалывали на ферме в Западной Небраске, и однажды вечером Ларри проиграл в покер шестьдесят долларов. На следующий день он вынужден был попросить у Руди взаймы, чтобы как-то выпутаться из этой переделки. Месяц спустя они добрались до Лос-Анджелеса, и Ларри первым устроился на работу, если так можно назвать мытье посуды за ничтожную плату. Как-то вечером, недели через три, Руди напомнил о долге. Он сказал, что встретил парня, который порекомендовал ему одно действительно хорошее агентство по найму, беспроигрышный вариант, но взнос составлял двадцать пять баксов. Это была именно та сумма, которую он одолжил Ларри после неудачной игры в покер. Руди сказал, что не стал бы напоминать Ларри о деньгах, но сейчас…

Ларри возмущенно заявил, что уже вернул свой долг. У них полный расчет. Но, коли Руди хочет занять четвертак, ладно, только он надеется, Руди не потребует от него дважды выплачивать один и тот же долг.

Руди ответил, что пришел не за подарком, а за своими, данными взаймы деньгами, и ему дела нет до брехни Ларри. «Господи, — проговорил Ларри, пытаясь изобразить добродушную улыбку. — Вот уж не думал, Руди, что нужно брать с тебя расписку. Видно, я ошибался».

Разгорелся страшный спор, дело дошло чуть ли не до драки. Под конец Руди весь вспыхнул и закричал: «Таков ты и есть, Ларри! Весь тут, без остатка. Я наивно считал, что никогда не получу подобного урока, но теперь расплатился сполна за свою простоту. Пошел ты, Ларри!»

Руди направился к выходу. Ларри выскочил за ним на лестницу дешевого дома с меблированными комнатами, вытаскивая бумажник из заднего кармана. Там, в потайном отделении, за фотографиями лежали три аккуратно сложенные десятки, которые он достал и швырнул вслед Руди. «Давай, ты, жалкий, дешевый, лживый ублюдок! Бери! Бери эти проклятые деньги!»

Руди с шумом распахнул входную дверь и ушел в ночь, навстречу своей счастливой судьбе, на которую он, как и все Руди в этом мире, надеялся. Он ни разу не оглянулся. Тяжело дыша, Ларри стоял на верхней площадке лестницы. Минуту спустя он поискал взглядом свои десятидолларовые купюры, подобрал их и снова спрятал в бумажник.

Время от времени вспоминая этот неприятный случаи, Ларри все больше и больше убеждался, что Руди был прав. Точнее, он был просто в этом уверен. Даже если он и в самом деле вернул Руди долг, они все-таки были друзьями еще со школы, и теперь, оглядываясь назад, Ларри испытывал такое чувство, будто ему вечно не хватало на субботние утренники десяти центов, потому что по дороге к Руди он накупал лакричных пастилок и леденцов, или он стрелял пять центов, чтобы округлить сумму, выданную на школьный завтрак, или ему нужно было добавить семь центов, чтобы оплатить проезд. За долгие годы он получил от Руди мелочью, наверное, долларов пятьдесят, а то и сто. Когда Руди пришел за деньгами, у Ларри все внутри сжалось. Он до сих пор помнил об этом. Его мозг вычел из тридцати долларов двадцать пять и сообщил: «Останется всего пять баксов. Так что скорее всего ты уже заплатил ему. Не помню точно, когда это было, но ты вернул долг. И больше не в чем тут сомневаться». Ну он и не стал.

Но после разрыва с Руди он остался в городе совершенно один. У него не было друзей, и он даже не попытался завести их в том кафе, где работал. Дело в том, что он считал ничтожествами всех, кто там служил, начиная с шеф-повара, у которого был несносный характер, и кончая официантками, вихляющими задницами и жующими жвачку. Да, он был абсолютно убежден, что все — ничтожества, кроме него, Ларри Андервуда, избранника, которого вскоре ждет небывалый успех (и вам лучше бы поверить в это). Оказавшись один в мире ничтожеств, он чувствовал себя как побитый пес и тосковал по родным местам, словно человек, высаженный на необитаемом острове. Он начал все чаще подумывать о том, чтобы купить