Денек выдался жаркий. Почти всю первую его половину они ехали, обвязав рубашки вокруг пояса, и оба стали коричневыми, как индейцы. Им было сегодня не очень весело, и все из-за яблок. Зеленых яблок.

Они отыскали их — маленькие, зеленые и кислые — на старой яблоне на ферме, но оба так соскучились по свежим фруктам, что яблоки казались просто нектаром. Ник заставил себя ограничиться двумя, но Том жадно, одно за другим, съел шесть, обглодав их до самых черенков. Он не обращал внимания на жесты Ника, пытавшегося остановить его; когда Том Каллен забирал что-то себе в голову, он становился упрямее четырехлетнего ребенка.

Итак, начиная с одиннадцати утра и до полудня Том страдал расстройством желудка. Пот струился по его лицу. Он стонал. Ему приходилось слезать с велосипеда и вкатывать его на руках даже на самые пологие горки. Несмотря на раздражение от задержек, Ник не мог удержаться от грустноватой улыбки.

Когда около четырех часов они добрались до городка Пратта, Ник решил, что на сегодня хватит. Том благодарно растянулся на скамейке у автобусной остановки и тут же задремал. Ник оставил его там, а сам пошел вдоль пустынного делового квартала в поисках аптеки. Ему надо было раздобыть пептобисмол и заставить Тома, когда тот проснется, выпить лекарство, захочет он или нет. Если понадобится целая бутылка, чтобы взбодрить Тома, значит, так тому и быть. Ник хотел завтра наверстать упущенное время.

Он нашел аптеку между зданием театра и местным автомагазинчиком. Скользнув в открытую дверь, он на секунду остановился, вдыхая знакомый запах душного, непроветренного помещения. К этому запаху примешивались и другие — сильные и насыщенные. Самым сильным был запах духов. Возможно, какие-то флакончики лопнули от жары.

Ник огляделся в поисках средства от расстройства желудка, пытаясь вспомнить, не портится ли пептобисмол от жары. Впрочем, все будет написано на этикетке. Он скользнул взглядом по манекену, а потом справа, через два ряда, увидел то, что искал. Лишь сделав два шага в этом направлении, он сообразил, что никогда раньше не видел манекенов в аптеках.

Он оглянулся, и его взору предстала Джули Лори.

Она стояла совершенно неподвижно, держа в одной руке флакончик с духами, а в другой — маленькую стеклянную палочку, которой пользуются для того, чтобы подушиться. Ее голубые глаза застыли в недоверчивом изумлении, каштановые волосы были зачесаны назад и перевязаны блестящим шелковым шарфом, свисавшим до середины спины. Она была в розовом свитере и джинсовых шортах, обрезанных так высоко, что они походили скорее на трусики. Лоб ее был усеян прыщиками, а один, здоровенный, красовался прямо посередине подбородка.

Разделенные половиной пространства безлюдного помещения, они с Ником остолбенело уставились друг на друга. Флакончик с духами выпал из ее пальцев и разбился со звуком разорвавшейся бомбы. В магазине запахло, как в погребальной конторе.

— Господи, вы настоящий? — дрожащим голоском спросила она.

У Ника учащенно застучало сердце, и он почувствовал, как кровь бешено пульсирует у него в висках. Перед глазами все слегка поплыло и замелькали слабые искорки.

Он кивнул.

— Вы не привидение?

Он помотал головой.

— Тогда скажите что-нибудь. Если вы не призрак, скажите что-нибудь.

Ник прижал ладонь ко рту, а потом положил ее себе на горло.

— А это что еще значит? — В ее голосе зазвучали истерические нотки. Ник не мог слышать, но… он чувствовал и видел это по ее лицу. Он боялся шагнуть к ней, потому что тогда она могла убежать. Он не думал, что она боится человека; она боялась галлюцинаций и от этого была на грани истерики. Он вновь ощутил волну досады. Если бы он только мог говорить…

Он снова принялся за свою пантомиму. В конце концов, это единственное, что он мог сделать. В ее глазах засветилось понимание.

— Вы не можете говорить? Вы немой?

Ник кивнул.

Она издала высокий нервический смешок.

— Вы хотите сказать, что, когда наконец хоть кто-то объявился, он оказался немым?

Ник пожал плечами и выдавил извиняющуюся улыбку.

— Что ж, — сказала она, подходя к нему вплотную, — ты недурен собой. Это уже кое-что. — Она положила ладонь на его руку и почти коснулась его своей грудью. До него доносились запахи по меньшей мере трех видов духов, которые все же не могли заглушить неприятный запах ее пота.

— Меня зовут Джули, — сказала она. — Джули Лори. А тебя как? — Она хихикнула. — Не можешь сказать, да? Ах ты бедненький. — Она придвинулась ближе и потерлась об него грудью. Ему стало очень жарко. Какого черта, неловко подумал он, она ведь еще совсем ребенок.

Он отодвинулся от нее, вытащил из кармана блокнот и начал писать. Не успел он написать и двух строчек, как она перегнулась через его плечо, чтобы посмотреть, что он там пишет. Лифчика на ней не было. О Господи! Быстро же она оправилась от испуга… Строчки стали выходить не совсем ровные.

— Ух ты, — сказала она так, словно он был обезьяной, способной выполнить какой-то сложный трюк. Ник смотрел в свой блокнот и не «читал» ее слов, но чувствовал на себе щекочущее тепло ее дыхания.

Я — Ник Андрос. Я глухонемой. Я путешествую с человеком по имени Том Каллен — он немного слабоумный. Он не умеет читать и понимает только самые простые мои жесты. Мы едем в Небраску, поскольку, я думаю, там могут быть люди. Если хочешь, поедем с нами.

— Конечно, — тут же сказала она, а потом вспомнила, что он глухой, и, очень ясно выговаривая слова, спросила: — Ты умеешь читать по губам?

Ник кивнул.

— Отлично, — облегченно вздохнула она. — Я так рада, что повстречала хоть кого-то, и плевать, глухонемые они там или слабоумные. Тут погано. Я почти не сплю по ночам, с тех пор как вырубилось электричество. — Ее лицо исказила гримаса печали, больше подходящая героине мыльной оперы, чем обычному человеку. — Понимаешь, мои мамочка и папа умерли две недели назад, мне было так одиноко. — С рыданием она бросилась Нику в объятия и принялась тереться об него в своеобразном приступе скорби, больше похожем на непристойную пародию на горе.

Когда она отлипла от него, глаза ее были сухими и ярко блестели.