Как долго Атрейо шлепал по грязи — вперед и только вперед, он не знал. Он словно ослеп и оглох. Туман становился всё гуще, и у Атрейо возникло чувство, будто он много часов блуждает по кругу. Он уже не следил за тем, куда ему ступать дальше, и всё же ни разу не провалился выше колена. Каким-то непостижимым для Атрейо образом Знак Девочки Императрицы вёл его по верному пути.
И вдруг он оказался перед высоким, почти отвесным склоном. Цепляясь за трещины в скалах, он взобрался на круглую вершину горы. Сперва Атрейо не заметил, что за скалы это были. И только на самой вершине, оглядев всю гору, он увидел, что это гигантский панцирь с трещинами и расщелинами, густо поросшими мхом.
Значит, он нашел Роговую Гору!
Однако удовлетворения от этого открытия он не испытал никакого. После гибели верного конька он принял это почти равнодушно.
Теперь надо было ещё узнать, кто эта Древняя Морла и где она обитает.
Пока он раздумывал, гора вдруг слегка вздрогнула, раздалось ужасающее бульканье, чавканье и голос, который, казалось, шел из глубочайших внутренностей земли:
— Смотри-ка, старуха, что-то по нам ползает.
Атрейо поспешил на край горного хребта, откуда доносился шум, поскользнулся на мху и покатился по склону. Ему никак не удавалось за что-нибудь уцепиться, он катился всё быстрее и вдруг сорвался вниз. К счастью, он упал на дерево, росшее внизу, и ветви поймали его.
Прямо перед собой, в горе, он увидел огромную берлогу, внутри которой бултыхалась и плескалась черная вода: там что-то двигалось, начиная медленно вылезать наружу. Оно напоминало огромный обломок скалы величиной с дом. Только когда оно совсем выбралось, Атрейо сообразил, что это голова на длинной морщинистой шее, голова черепахи. Глаза её были большие, как черные пруды. Из пасти свешивалась тина и водоросли. Вся эта Роговая Гора — вдруг понял Атрейо — была одним ужасающим животным, гигантской черепахой — Древней Морлой! И вот снова раздался этот булькающий голос:
— Что ты тут делаешь, малыш?
Атрейо схватил с шеи Амулет и поднял его вверх, чтобы в него уперся взгляд огромных, как пруды, глаз.
— Ты знаешь его, Морла?
Прошло некоторое время, прежде чем она ответила.
— Гляди-ка, старуха, — АУРИН — мы уже давно не видели Знак Девочки Императрицы — давно уже.
— Девочка Императрица больна, — сказал Атрейо. — Ты это знаешь?
— Нам это все равно, не так ли, старуха? — ответила Морла.
Таким странным образом она, видно, разговаривала сама с собой, может быть, потому, что у неё не было других собеседников невесть сколько лет.
— Если мы её не спасем, она умрет, — быстро добавил Атрейо.
— Тоже верно, — ответила Морла.
— Но вместе с ней погибнет Фантазия, — крикнул Атрейо. — Повсюду уже разрушение. Я сам это видел.
Морла уставилась на него огромными, пустыми глазами.
— Мы не имеем ничего против, не так ли, старуха? — пробулькала она.
— Тогда мы все погибнем! — закричал Атрейо. — Все мы!
— Послушай, малыш, — ответила Морла, — какое нам до этого дело? Всё это для нас уже неважно. Всё равно, всё это не имеет значения.
— Ты тоже будешь уничтожена, Морла! — гневно вскричал Атрейо. — Ты тоже! Или ты думаешь, что раз ты такая старая, то переживешь Фантазию?
— Послушай, малыш, — булькала Морла, — мы стары, слишком стары. Очень долго жили. Слишком много видали. Кто знает столько, сколько мы, для того ничто уже неважно. Всё вечно повторяется. День и ночь, лето и зима. Мир пуст и лишен смысла. Всё движется по кругу. Что возникает, должно пройти, что рождается, должно умереть. Всё проходит: добро и зло, глупость и мудрость, красота и уродство. Всё пусто. Всё нереально. Всё неважно.
Атрейо не знал, что ему на это ответить. Взгляд огромных темных пустых глаз Древней Морлы парализовал все его мысли.
Через некоторое время она заговорила снова:
— Ты молод, дитя. Мы стары. Если бы ты был таким же старым, как мы, ты бы знал, что не существует ничего, кроме печали. Смотри. Почему бы нам и не умереть: тебе, мне, Девочке Императрице, всем, всем? Ведь всё — только видимость, игра в пустоте. Всё безразлично. Оставь нас в покое, малыш, уходи!
Атрейо напряг всю свою волю, сопротивляясь оцепенению, исходившему от взгляда Морлы.
— Если ты так много знаешь, — сказал он, — то, может быть, тебе известно, чем больна Девочка Императрица и как её вылечить?
— Мы знаем, не так ли, старуха, мы знаем, — сопела Морла. — Но ведь неважно, спасут её или нет. Так зачем же нам говорить?
— Если тебе и вправду всё равно, — настаивал Атрейо, — то ты можешь и сказать мне это.
— Мы могли бы, не так ли, старуха? — пробурчала Морла. — Но что-то не хочется.
— Значит, — вскричал Атрейо, — для тебя это вовсе
Наступило долгое молчание, а потом он услышал глубокое бульканье и отрыжку. Видимо, это должно было означать смех, если Древняя Морла вообще не разучилась смеяться.
Во всяком случае, она проговорила:
— Ты хитер, малыш. Гляди-ка. Хитер. Давно у нас не было такой потехи, не так ли, старуха? Гляди-ка. Мы и в самом деле могли бы тебе сказать. Без разницы. Скажем ему, старуха?
Наступило длинное молчание. Атрейо с нетерпением ждал ответа Морлы, но не прерывал вопросами медленный и безутешный ход её мыслей. Наконец она снова заговорила:
— Ты ещё недолго живешь, малыш. Мы живем долго. Уже слишком долго. Но мы живем во времени. Ты — недолго. Мы — давно. Девочка Императрица была уже до меня. Но она не старая. Она всегда молодая. Слушай. Её существование ограничено не временем, а именами. Ей нужны новые имена, всегда новые. Ты знаешь её имя, малыш?
— Нет, — ответил Атрейо, — я никогда ещё его не слышал.
— Ты тоже не можешь, — ответила Морла. — Даже мы не можем его вспомнить. А она носила уже много имен. Но все они забыты. Всё прошло. Вот так. Но без имени она жить не может. Девочке Императрице нужно только новое имя, и тогда она выздоровеет. Но выздоровеет она или нет — это всё равно.
Морла закрыла свои огромные, как пруды, глаза и начала медленно втягивать голову обратно.
— Подожди! — закричал Атрейо. — Откуда она получает имена? Кто может дать ей имя? Где мне найти это имя?
— Никто из нас, — пробулькала Морла, — ни одно существо в Фантазии не может дать ей новое имя. Поэтому всё зря. Не огорчайся, малыш. Всё это неважно.
— Кто же? — вне себя крикнул Атрейо. — Кто может дать ей имя, которое спасет и её, и всех нас?
— Перестань шуметь! — сказала Морла. — Оставь нас в покое и уходи. Мы тоже не знаем, кто может.
— Если ты этого не знаешь, — Атрейо кричал все громче, — то кто это может знать?
Морла ещё раз открыла глаза.
— Если бы ты не носил «Блеск», — пропыхтела она, — мы бы тебя сожрали, только чтобы наступил покой. Вот так.
— Кто? — упорствовал Атрейо. — Скажи мне, кто это знает, и я навеки оставлю тебя в покое!
— Всё равно, — ответила она. — Может быть, Уюлала в Южном Оракуле. Возможно, она знает. Какое нам дело!
— И как мне туда добраться?
