расцениваться как предательство, и мы виновников вздернем по графскому приказу. Разойтись!

Поселяне притихли, а Стиву Белке пришлось удалиться восвояси, но он отнюдь не успокоился.

— И что он только о себе вообразил, граф? Тоже мне, женился на графстве и раскомандовался! Так-то любому повезти может! Самодур! — распространялся он малое время спустя в зале донжона, наливаясь вином вместе с графскими рыцарями.

Стив путано разглагольствовал о несправедливости к нему со стороны де Бельвара, о каких-то непонятных происках нового графского приближенного — епископа Силфорского, о том, что этот епископ, судя по всему, здорово всем напакостил, раз все и каждый желают ею смерти, что граф его покрывает и из-за этого они, несчастные, ни в чем не повинные люди, вынуждены сидеть взаперти. Подобные разговоры постепенно возымели свое действие на хмельные головы, и рыцари стали требовать объяснений.

В спальню графа поднялся капитан Робер.

— Мессир епископ, — обратился он с низким поклоном к Джованни, — графские люди просят вас поговорить с ними, они очень встревожены нашими нынешними делами, а я не сумею сказать все как следует.

Джованни не хотел оставлять графа, тем более что Арнуль устроился покемарить, но, делать нечего, пришлось пойти за капитаном вниз.

— О, снизошел до нас, простых смертных! — с наглой ухмылкой приветствовал Джованни Стив Белка. — Терпеть не могу попов. От вашего брата, святош чертовых, одни неприятности. Ну, расскажи нам, сделай милость, чем это ты насолил силфорцам, что они тебя убить порешили, да еще и руками стаффордского шерифа? И к чему это бароны сюда припирались, тоже по твою душу?

— Бароны тут вовсе ни при чем. Моей смерти ищет аббат Бернард, больше никто. У каноников Силфора денег нет шерифов подкупать, а жителям города на меня плевать, — стараясь сохранять спокойствие, ответил Джованни. — Надеюсь, вы, — Джованни подчеркнул уважительное обращение к Стиву Белке, — не запамятовали, по какой причине мы все здесь оказались под запором? Граф считает, что люди шерифа отступили только для вида. Стоит опустить ворота, хотя бы под предлогом моего возвращения в Силфор, как они смогут напасть. И устроят в замке настоящую резню, найдя вас всех в таком состоянии, — Джованни обвел пьяных рыцарей рукой, словно призывая их самих оценить степень своей боеготовности.

Рыцари зароптали, негодуя, что кто-то посмел усомниться в их воинской доблести.

— Или, — продолжал Джованни, — люди шерифа, захватив меня в заложники, станут требовать выкуп много больше, чем заплатил им за мою жизнь аббат. Они могут потребовать и вас, повернулся Джованни к Стиву, — в обмен на меня.

— Вот еще! — воскликнул Стив Белка. — Складно врешь, святоша, все вы горазды зубы заговаривать. Мы тут из-за тебя сейчас сидим!

— Вы хотите сказать, что шериф Стаффорда пришел под стены Стокепорта из-за меня? — не без иронии спросил Джованни.

— Заткнись лучше, умник! — возмутился Стив.

Пьяные рыцари не слишком понимали, о чем речь, но всецело поддерживали распалявшегося все больше и больше Стива. Джованни хотел было уйти от греха подальше, но Стив преградил ему дорогу.

— Что-то уж больно ты спесивый, мерзкий поник, все наверх торопишься. Не подходит тебе наша компания, или тебе с бабами сподручнее?

Рыцари одобрительно зашумели. Джованни попытался обойти Стива, но тот вновь встал прямо перед ним, не давая пройти.

— Оно и понятно. Все вы, попы, как бабы! Я бы, клянусь потрохами святого Григория, с попом и за один стол не сел, побрезговал!

Джованни оттолкнул Стива и бросился к лестнице. Стив за ним. Рыцари дружно захохотали им вдогонку:

— Напугался! Так его!

На темной крутой лестнице Стив схватил Джованни, развернул к себе лицом и притиснул к стене, зажав ему рот рукой.

— Тихо, не рыпайся! Не рыпайся, тебе говорят, — зашипел Стив в лицо Джованни, обдавая его перегаром, свободной рукой он залез Джованни под одежду, задрав блио и рубашку, наклонился к нему и попытался распустить зубами завязки на его вороте. — Не бойся, ничего я тебе не сделаю, — оторвался Стив от завязок, покрепче вдавливая Джованни в каменную кладку. — Да не рыпайся ты, я ж не хуже остальных, обхождение понимаю и все такое.

Тут Джованни собрался с силами и вывернулся из цепких рук Стива.

— Чего кочевряжишься? Кому ты нужен? Помрет граф твой, кто за тебя заступится? Что… — заорал Стив.

Джованни заехал ему между ног коленом. Стив охнул, выругался и двинул Джованни в зубы. Джованни упал на лестницу, каким-то чудом ничего себе не сломав. На крик прибежали капитан Робер снизу и Арнуль сверху.

— Что за дела тут? — крикнул капитан, схватил Стива за шкирку и потащил вниз.

Джованни поднялся на ноги, Арнуль спустился к нему, покачал головой, осмотрев Джованни при свете факела.

Экая свинья. Пойдемте, мессир, льда приложим, чтобы не сильно опухло.

Ночью уже в конец упившийся Стив полез наверх, на женскую половину.

— А ну пустите, — тарабанил он в двери, — я тоже благородный, мне тоже дамское общество требуется!

— Пошел прочь! — выскочил на лестницу Арнуль и стал пихать Стива вниз.

— Благородный? — не стерпела, отперла свою дверь вдовствующая графиня. — Даты самое подлое отродье! Паршивая овца! Быдло!

Он, вероятно, нашелся бы, что возразить на столь вопиющее оскорбление, но Арнуль так сильно толкнул его, что хмельной Стив запутался в собственных ногах и полетел вниз по лестнице. Никто даже не посмотрел, поднялся ли он внизу, или так и остался валяться, распростертый на полу с прошибленной головой. Все двери закрылись, на лестнице стало темно и тихо. Больше в ту ночь ничто не нарушало покоя обитателей второго этажа донжона замка Стокепорт.

На утро де Бельвар наконец пришел в себя. Арнуль заплакал от радости. Джованни при этом не было, Арнуль заставил его пойти отдохнуть, прибитый Джованни думал немного полежать, осторожно опустился на кровать на правый бок, так как левый отшиб на лестнице, устроился как мог удобнее и крепко уснул вопреки своей воле и намерению. Арнуль, обычно стеснявшийся присутствия Джованни, воспользовался тем, что его нет рядом, и распустил язык.

— Ох, мессир граф, и натерпелись же мы страху. Женщины всю ночь глаз не смыкали, за вас молились, за ваше выздоровление. Один вы у нас защитник, опора наша, — запричитал Арнуль. — Шуточное ли дело? Вы разболелись, так дядя ваш совсем стыд и совесть потерял, начал крестьян стокепортских баламутить, капитан их разогнал, слава Создателю, так дядя ваш за рыцарей принялся, а они тоже хороши, с тех пор как вам приплохело, они ни единого часа трезвыми не ходили. Целыми днями внизу в зале пьянствуют, в кости играют, божатся да ругаются, подлецы, — Арнуль рассказывая, закатывал глаза, воздевал руки горе и сокрушенно качал головой. — А дядя ваш спьяну обезумел совсем, всякий стыд потерял, покусился на святого человека, на епископа нашего, чуть не учинил над ним насилие, руку на него поднял, это на духовное-то лицо! Но Господь не допустил свершиться мерзкому делу, мы с капитаном вовремя подоспели. Потом дядя ваш еще в женские комнаты лез, буянил, я его с лестницы спустил!

Арнуль выдохнул с чувством выполненного долга. Теперь, после такого рассказа, как он рассчитывал, граф не станет сильно сердиться, если вдруг окажется, что Стив Белка убился вчера на лестнице.