— Пошлем ублюдка в Англию, — хихикаю я, уменьшаю громкость телевизора и записываю новое сообщение. Голоса у нас с Оуэном очень похожи, а отличить их по телефону будет вообще невозможно. Сегодня Леттерман рассказывает о «смешных трюках домашних животных». Немецкая овчарка с кепкой на голове очищает и ест апельсин. Это показывают дважды, в замедленной съемке.

В кожаный чемодан ручной работы, обшитый парусиной цвета хаки, с утяжеленными уголками и золотыми замками (от Ralph Lauren) я укладываю шерстяной шестипуговичный двубортный костюм с узором «штрихи мела», с отворотами мысиком, и шерстяной с фланелью костюм темно синего цвета, оба — от Brooks Brothers, а также электробритву Mitsubishi с зарядным устройством, посеребренный рожок для обуви от Barney, спортивные часы Tag-Heuer, черный кожаный бумажник от Prada, ручной копировальный аппарат Sharp, электронную записную книжку Sharp, его паспорт в специальном кожаном футляре для паспорта и портативный фен Panasonic. Себе я беру портативный CD-плейер Toshiba, в котором стоит саундтрек к «Отверженным». Ванная комната полностью белая, и только одна стена оклеена обоями в пятна «под далматинца». Я бросаю все туалетные принадлежности, необходимые для поездки, в пластиковый мешок Hefty.

Когда я возвращаюсь к себе, тело Оуэна уже окоченело, и я заворачиваю его в четыре дешевых полотенца, приобретенных мною на все той же распродаже в Conran, засовываю головой вперед в спальный мешок на гусином пуху от Canalino и без труда волочу его до лифта, потом — через холл, мимо ночного портье, вниз по ступенькам, где я натыкаюсь на Артура Кристала и Китти Мартин, ужинавших в «Кафе Люксембург». К счастью, Китти Мартин встречается с Крэйгом Макдермоттом, который сегодня ночью находится в Хьюстоне, поэтому они не задерживаются, чтобы поговорить со мной, хотя Кристал — грубый ублюдок — спрашивает меня, как правильно носить белый смокинг. Я отвечаю ему очень коротко, потом выхожу на улицу, ловлю такси, без проблем укладываю мешок на заднее сидение, сам сажусь на переднее и даю водителю адрес квартиры в районе Hell's Kitchen. Я втаскиваю тело Оуэна на четвертый этаж — до квартиры в заброшенном здании, которую я приобрел недавно, — укладываю его в большую фарфоровую ванну, снимаю с него костюм и, смочив тело водой, высыпаю на него два мешка негашеной извести.

Позже, около двух, я все еще никак не могу заснуть. Эвелин отлавливает меня, когда я прослушиваю сообщения на своем 976-TWAT и смотрю кассету с записью сегодняшнего Шоу Патти Винтерс, тема которого — люди-уроды.

— Патрик? — говорит Эвелин.

Я молчу, потом говорю монотонным спокойным голосом:

— Вы позвонили Патрику Бэйтмену. В данный момент я не могу подойти к телефону. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала… — я делаю паузу и добавляю: — Всего хорошего. — Потом опять делаю паузу, моля бога, чтобы она поверила, и издаю жалобное «Пи».

— Прекрати, Патрик, — говорит она раздраженно. — Я же знаю, что это ты. Что с тобой, черт тебя подери?

Я держу телефон перед собой на расстоянии вытянутой руки, потом роняю его на пол и пинаю так, что он врезается в тумбочку. Я нажимаю кнопки, очень надеясь, что когда я опять поднесу трубку к уху, там раздастся гудок.

— Алло? Алло? — говорю я. — Говорите! Да?

— Ради бога, прекрати. Прекрати, — вопит Эвелин.

— Привет, Эвелин, — говорю я радушно, хотя на лице у меня гримаса.

— Где ты был сегодня вечером? — спрашивает она. — Я думала, мы поужинаем вместе. Я думала, у нас столик заказан в «Raw Space».

— Нет, Эвелин, — вздыхаю я и вдруг понимаю, что очень устал. — Мы не собирались ужинать вместе. С чего ты взяла?

— Я думала, у меня так записано, — ноет она. — Моя секретарша записывала.

— Ну, кто-то из вас ошибся, — говорю я, перематывая кассету с пульта. — «Raw Space»? Господи. Ты… совсем с ума сошла.

— Дорогой, — говорит она недовольным тоном. — Где ты был сегодня вечером? Надеюсь, ты не ходил в «Raw Space» без меня.

— О Господи, — я начинаю стонать. — Мне надо было взять видеокассеты. То есть, мне надо было вернуть видеокассеты.

— А чем еще ты занимался? — спрашивает она все еще обиженно.

— Ну, случайно встретился с Артуром Кристалом и Китти Мартин, — говорю я. — Они возвращались из «Кафе Люксембург».

— Правда? — ей тут же становится интересно. — А в чем была Китти?

— В бальном платье с открытыми плечами, бархатным лифом и кружевной юбкой с цветами от Laura Marokalos, по-моему.

— А Артур?

— В том же самом.

— О, мистер Бэйтмен, — она хихикает. — Мне нравится ваше чувство юмора.

— Слушай, уже поздно. Я устал, — я делаю вид, что зеваю.

— Я тебя разбудила? — с тревогой в голосе спрашивает она. — Надеюсь, я тебя не разбудила?

— Да, — говорю. — Разбудила. Но я взял трубку, так что сам виноват.

— Поужинаем вместе, дорогой? Может, завтра? — спрашивает она, явно ожидая положительного ответа.

— Завтра я не могу. Работа.

— Ты ведь почти хозяин этой чертовой компании, — стонет она. — Какая работа? Чем ты занимаешься? Я не понимаю.

— Эвелин, — вздыхаю я. — Пожалуйста.

— О, Патрик, давай поедем куда-нибудь этим летом, — тоскливым голосом говорит она. — Давай поедем в Эдгартаун или в Хемптонс.

— Может быть, — говорю я. — Очень может быть.

Я стою в магазине Paul Smith и разговариваю с Нэнси и Чарльзом Гамильтонами и с их двухлетней дочерью Гленн. На Чарльзе — четырехпуговичный двубортный льняной костюм от Redaelli, хлопчатобумажная черная рубашка от Ascot Chang, узорчатый шелковый галстук от Eugenio Venanzi и кожаные туфли от Brooks Brothers. На Нэнси — шелковая блузка с перламутровыми пуговицами, шелковая шифоновая юбка от Valentino и серебряные сережки от Reena Pachochi. На мне — шестипуговичный двубортный шерстяной костюм в тонкую полоску и шелковый галстук с узором, и то, и другое — от Louis, Boston, а также шелковая рубашка от Luciano Barbera. На Гленн — шелковый комбинезон от Armani, на голове у нее маленькая кепочка. Пока Чарльз рассчитывается с продавщицей, я играю с девочкой, сидящей на руках у Нэнси: протягиваю ей мою платиновую карточку American Express, она пытается ее схватить, а я качаю головой и говорю с ней тоненьким детским голосом, держа ее за подбородок и помахивая карточкой у нее перед лицом:

— Да, я абсолютно невменяемый психопат-убийца, о да, я такой, я люблю убивать людей, да, дорогая, да, мой маленький сладенький пирожок, я такой…

После офиса я играл в сквош с Рики Хендриксом, а потом мы выпили в «Флейтах» со Стивеном Дженкинсом; а в восемь вечера мы с Бонни Эббот ужинаем в «Pooncakes», новом ресторане Бишопа Салливана на Гремерси-парк. В сегодняшнем Шоу Патти Винтерс речь шла о людях, переживших концентрационные лагеря. Я достаю свой карманный телевизор Sony (FD-270) с черно-белым миниэкраном, диагональ 2,7 дюйма, он весит всего тринадцать унций, и протягиваю его Гленн. Нэнси спрашивает:

— Ты пробовал селедочную икру в «Rafaeli's»? Как тебе? — На улице еще не совсем стемнело, но