— Хелена, милая! Вы можете подняться?

Милая? Возможно ли, что нападение виконта повредило ее слух? Отрицательно покачав головой и быстро моргая в попытке рассеять туман перед глазами, Хелена посмотрела на него через туманную дымку.

— Баррингтон, — прошептала она, пытаясь подняться.

— Он больше не побеспокоит вас, обещаю, — заверил ее Ричард, потирая костяшки пальцев правой руки. Затем, наклонившись, он осторожно поднял ее на ноги. — Вы… Он… — Его голос сорвался, и он заключил Хелену в объятия. — Мне так жаль, дорогая! — с глухим стоном прошептал он, прижимаясь щекой к ее волосам. — Сможете ли вы когда-нибудь меня простить?

Неожиданная, горячая радость переполнила ее. Хелена с трудом понимала смысл слов, которые он произносил. Найти безопасность в его объятиях было, с ее точки зрения, более чем достаточной компенсацией за ту опасность, которой она только что подверглась в руках ненавистного виконта. Сквозь разделявшую их одежду она ощущала тепло его тела и сильное, слегка неровное биение его сердца. Не в силах сопротивляться соблазну, она обвила руками Ричарда за талию и, еще теснее прильнув к нему, подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза.

Ричард с трудом поборол огромное желание почувствовать мягкость ее губ на своих губах. С тихим вздохом осознания полного поражения он закрыл глаза и опустил голову.

— Могу я поинтересоваться, что здесь происходит, ваша светлость? — раздался ледяной голос леди Джерси позади него.

Вздрогнув от неожиданности, Ричард быстро обернулся и, в тщетной попытке защитить Хелену от посторонних взглядов, спрятал потрясенную девушку за своей спиной.

Там, в дверях, сбившись в кучу и взирая на него с нескрываемым неодобрением на лице, стояли все пять славящихся своей строгостью патронесс. Более того, эти дамы были не одни, а в сопровождении большого числа любопытствующих зрителей, среди которых, к большому огорчению Маркфильда, была сама графиня! Проглотив ругательства, которые едва не сорвались с его губ, Ричард сообразил, что это Баррингтон, несмотря на свою побитую физиономию, не теряя времени, успел распространить известие о недавней ссоре между ним и графом. Но для чего виконту потребовалось афишировать свое распутное поведение? Все стало ясно из последовавшей за этим обвинительной речи леди Джерси.

— Виконт Баррингтон был так любезен, что проинформировал патронесс и меня о своей мужественной попытке защитить от ваших приставаний одну из наших молодых леди, сэр! Просто невероятно, что один из наших членов зашел так далеко, что забылся и вел себя так непристойно! Да еще под нашим носом! Если вы теперь же не объяснитесь, сэр, мы вынуждены будем просить вас покинуть этот дом сию минуту!

Проведя рукой по лбу, Ричард обдумывал, какое объяснение могло бы опровергнуть подлую ложь развратного виконта. Одно ему было ясно: Баррингтон распространил поклепную версию происшествия, поэтому любая попытка с его стороны рассказать правду может скорее заставить его обвинителей еще больше поверить в его вину, чем убедить их в его невиновности. Кроме того, Ричард должен был защитить Хелену от злобных слухов. Он набрал в легкие побольше воздуха и решил, что, хотя ложь противоречит его жизненным принципам, это сейчас единственный способ выпутаться из создавшегося ужасного положения.

— Похоже на то, что ваши светлости были введены в заблуждение, — спокойно проговорил он и твердо посмотрел в глаза своим судьям. — Я действительно вынужден был силой выставить лорда Баррингтона из комнаты, но свои действия я считаю совершенно оправданными. Дело в том, что в тот момент, когда его светлость застал нас, я был далек от приставаний к этой молодой леди, как предположил лорд Баррингтон. Я делал предложение мисс Витли! — Постаравшись проигнорировать возгласы удивления, раздавшиеся позади него, он добавил: — Как она сама, несомненно, это подтвердит.

И, скрестив пальцы, он отошел в сторону и представил взорам собравшихся растрепанную Хелену, которая слушала его потрясающее заявление со все возрастающим удивлением и теперь настолько растерялась, что лишилась дара речи.

— Мисс Витли!

Взяв ее покорную руку в свою, Ричард изобразил улыбку.

— Похоже на то, что наш секрет открылся, любовь моя, — сказал он. — Не сможешь ли ты объяснить их светлостям подлинную цель нашего тайного свидания?

Подняв на него глаза, Хелена, чей мозг силился переварить слова графа, не могла не сознавать, что, пытаясь защитить ее от стыда и бесчестия, он был готов даже принести на алтарь ее доброго имени свои принципы. И тут ей пришло в голову, что все, что случилось, явилось следствием ее желания бросить вызов Маркфильду. Если бы она не убежала из-под его защиты и не попыталась спрятаться в этой кладовке, ничего бы из последовавших за этим ужасных событий не произошло, и его светлость не оказался бы вынужденным просить ее руки!

Для Хелены было совершенно очевидно, что у нее нет выбора, кроме как поддержать неожиданное заявление Ричарда. Она собрала остатки мужества и, сплетя свои пальцы с его, повернулась к шушукающейся толпе и воскликнула:

— Вы не имеете права бросать лорду Маркфильду такие чудовищные обвинения! Он сказал правду! Если бы виконт не нарушил нашего уединения и не вызвал такого ужасного недоразумения, наше маленькое tete-a-tete[3] закончилось бы еще до того, как было замечено наше отсутствие. Но получилось так, что то, что должно было оставаться нашим личным секретом до тех пор, пока его светлость мог бы поговорить с моим отцом, теперь из-за злобных обвинений сэра Баррингтона сделалось всеобщим достоянием! — Затем, обернувшись к Маркфильду, Хелена проговорила: — Я хотела бы поехать домой, милорд.

Граф, который был восхищен тем, как быстро Хелена сумела взять себя в руки, поспешно положил ее руку на свой локоть и направился к двери. Когда они проходили мимо леди Джерси, та склонилась в глубоком реверансе со словами:

— Примите наши глубочайшие извинения за недоразумение, милорд, и позвольте мне первой поздравить вас обоих с вашей помолвкой.

Все еще пребывая в состоянии обиды и замешательства, Хелена воинственно подняла подбородок и прошествовала мимо смолкнувшей толпы со всем достоинством, на которое была способна.

Усадив девушку в фойе рядом с недоумевающей графиней, Ричард отправился за экипажем. Как только дверь за ним закрылась, Хелена вскочила и, повернувшись к леди Изабель, воскликнула:

— Теперь мы действительно попали впросак, мадам! Маркфильд заставил всех поверить, что мы помолвлены! Как нам убедить их, что это была ужасная ошибка?

— Не волнуйся, моя дорогая, — спокойно заверила ее графиня, усаживая обратно на диван, — Ричард найдет какое-нибудь удовлетворительное решение!

Но когда через десять дней Хелена стояла рядом с отцом в вестибюле церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, ей стало очевидно, что Маркфильд так и не нашел никакого решения, тем более удовлетворительного. Если она не откажется от Ричарда перед алтарем — мысль, которой противилась вся ее натура, — у нее не останется альтернативы, кроме как пройти весь путь до конца, до роковой черты.

Наутро после драматических событий в Олмаке Маркфильд прибыл в особняк Кадоган и попросил, чтобы мистер Витли, если позволит состояние его здоровья, принял его. Доктор Редферн, который в этот момент только что закончил осмотр больного, разрешил им встретиться, но при условии, что разговор будет во всех отношениях необременительным для его подопечного. После этого мужчины заперлись в комнате мистера Витли и около часа что-то между собой обсуждали.

Через несколько дней Маркфильд отбыл в свое имение, нанеся перед этим два коротких визита в Кадоган для подписания различных бумаг и улаживания последних деталей относительно их будущего