линии светились два круглых камешка цвета голубой ели – они намертво схватили взгляд. Алексу почудилось, что они втягивают его в себя, и он невольно дернулся.
В этом голосе тоже шумел океан. Он не мог с ним бороться.
* * *
В комнате дымились предутренние сумерки, свет не горел. От камина шло тепло, оттеснившее холод к дверям. Девушка медленно оглядывалась вокруг. Она чувствовала себя невидимкой, забравшейся в чужой дом. Почти так и было. На высоком секретере лениво перебирали стрелками затейливые часы, но ей чудилось, что время стоит на месте, застряв в позолоченном корпусе. Здесь было уютно – в этом темном, теплом алькове, как в утробе матери. Она могла бы проспать целую вечность, стоило закрыть глаза.
Взгляд отскочил от циферблата и вернулся обратно. Алекс Райн лежал посреди широкой кровати прямо в плаще, вытянувшись, как покойник. Он всё еще был без сознания – лицо не выражало никаких чувств, словно восковая маска, аккуратно положенная поверх шотландки в красную клетку. Уже четверть часа девушка сидела подле него, не меняя позы и безо всякого смысла. Едва заметная фигура, по пояс уходящая в тень. Растертый уголь раннего утра намертво прилип к стеклам снаружи; она окунала в него быстрые взгляды, стараясь не пропустить момент, когда начнет по-настоящему светать. Ее время давно вышло.
Затрещали, проваливаясь, угли.
Она пригрелась здесь, в чужом доме. Ей было хорошо рядом с Райном, как будто его присутствие отменяло всё, что уже случилось. Он вернул воспоминания о детстве, о желании спрятаться под большую ладонь, чтобы ненадолго почувствовать тепло и запах другого человека. К ним примешивались ароматы ванили и шафрана. Возникали уже изъеденные годами очертания исчезнувших веранд, разбитых каменных скамеек, ослепительного блеска на зеленоватой воде...
Девушка закрыла глаза. За последние месяцы она пересекла все границы дозволенного. Мысли о том, как и почему она оказалась в этой комнате, рядом с этим человеком, уже не повергали в обжигающую дурноту. Несуразица стала привычной – человек способен принять и не такое. Но временами ей всё же казалось, что наконец-то сбылся ее детский кошмар и она лишилась рассудка – это бы всё объяснило. Тогда бы она смогла закрыть глаза и ни о чём не думать. Она выросла не той, кем хотела, вероятность застрять в собственном безумии ее больше не пугала... Но даже если она свернется под боком у лежащего на кровати человека, ее реальность не подчинится ей, продолжит выстраиваться, укоряя до самой последней мысли. «Глупо спрашивать белого кролика, почему он белый. Уместнее спросить, зачем он попался на глаза... Обман, опять обман. Деваться всё равно некуда. Или дело в том, кто обманывает теперь,
Она невольно закусила губу, глядя на седые волосы Райна.
– Сумасшедший белый кролик. Мне точно не стоит за тобой прыгать.
Погладила теплый плед рядом с его рукой и поднялась. Пора заканчивать с хождением вокруг бессмысленной иллюзии: в действительности, Алекс Райн – незнакомое ей имя. Жизнь его владельца протекает в иной реальности, и его сходство с человеком, которого она когда-то знала, указывает лишь на ее «везучесть». Она всё еще может уйти, не причинив незнакомцу вреда, и он даже не вспомнит, как она выглядела. Дворецкий, встретивший их у входа, тоже. Один несомненный талант у нее был – исчезать в никуда.
Девушка встала, но замерла, едва сделав шаг. Подал голос внезапно проснувшийся инстинкт: она осознала, что дверь сейчас распахнется, и этому уже не помешать.
За последние полчаса она раскисла, словно брошенная в воду мягкая игрушка: нужно было запирать дверь, а не полагаться на чутье – которое, к слову, всё чаще срабатывало через раз. Мысли запрыгали из стороны в сторону: спрятаться некуда, телепорт шарахнет на всю округу – вмиг прискачет тяжелая конница из местных «праведников». В присутствии Райна маскировка отзывалась, по той же причине не выйдет использовать телекинез и заблокировать вход; что оставалось? Придумать легенду – очень крепкую легенду, потому что было ясно, кто окажется на пороге, – а худшего варианта она и пожелать себе не могла...
Девушка одним рывком сменила местоположение, всё еще надеясь избежать самого вероятного поворота событий. Дверь открылась.
За ней оказалась женщина с очень злым и испуганным лицом. Несколько секунд она не решалась войти. Ее плащ сбился с одного плеча и волочился по полу. Прядки на висках завились во влажные кольца, зрачки блестели – то ли от слез, то ли от температуры. Взъерошенная, в помятой одежде, она будто испугалась сделать шаг вглубь комнаты; вцепилась в дверной косяк и застыла, глядя в упор на мирно спящего Райна. Прошла вечность, прежде чем ее взгляд оторвался от беспрепятственно дышащего тела, и она всем корпусом
