Ни в коридоре, ни на лестнице ей не встретилось ни души. Выбравшись со склада, она добралась до знакомого мусорного бака и переоделась. Осторожно погрузила младенца в рюкзак с корзиной и, убедившись, что поблизости никого нет, несколько раз глубоко вздохнула. Наконец-то адреналин потек по венам. Всё было сделано. Оставалось совершить небольшую прогулку протяженностью в два квартала до неказистого домика миссис Кейтвуд, а потом домой. В постель, в белые простыни.

            Очень может статься, завтра у нее будет мигрень.

*                      *                      *

Квартира Дэна Байронса

Дэну показалось, что он открыл глаза. Было четыре часа утра. Вокруг темень и зябкое покачивание кучевых облаков. Кто-то стоял за дверью, источая нетерпение в пустой коридор. Протяжный звон подтвердил подозрения, ошпарив трелью, – Дэн заметался, не в силах удержать мельтешащие белые бусины в прежнем порядке. Мир поплыл радужными соцветиями, и тут он догадался, что всё еще не совсем там, где планировал оказаться.

Прежде чем идти открывать суматошному Коллинзу, нужно вернуться в свое тело, оставленное в кресле рядом с недопитой чашкой чая. Способность Дэна к погружению росла несоразмерно быстро, как скелет ребенка, за которым не поспевают мышцы. Отметка десятого ранга осталась далеко позади. Тано даже немного волновался, говорил, что для того, кто едва научился плавать, Дэн слишком много времени проводит в Океане. Виданное ли дело... Но затем вспомнился Райн, отшвырнувший Скриптора, словно тряпичную игрушку, и вопрос о «начинающих» прочертил красную линию от самолюбия Байронса до его здравого смысла. И добавил восклицательный знак.

Дэн собрал служившие буйками «бусины» и проскользнул в узкое горлышко плотного мира, доверху залитого пряными, тяжелыми молекулами. Как ни странно, теперь это доставляло ему удовольствие – в отличие от прежних заплывов, имевших место в его бытие простым Охотником.

Наконец он смог пошевелиться (начав с кончиков пальцев на ногах), убедился, что уже функционирует, и притом весь. Встал, повертел головой. Вспомнил, что лампа находится слева. Когда загорелся свет, торчавший под дверью Коллинз громко и неразборчиво выругался.

Напарник влетел в квартиру, его трясло от перевозбуждения. Рухнув на софу, он разметал по сторонам полы мокрого пальто и закатил глаза. Дэн не стал его трогать.

– Так ты еще не в курсе?! – вдруг рявкнул Коллинз, словно кто-то включил в нем громкость под конец длинного монолога.

– Нет, зато мои соседи вот-вот будут. Ночь, знаешь ли, это...

– У тебя есть что-нибудь крепкое?

– Кипяток.

Напарник в муке замотал головой из стороны в сторону.

– Ты при исполнении. Так в чём дело?

– Какого беса у тебя все телефоны отключены?! – набросился в отместку Коллинз. – Я потерял целых полчаса!

Дэн покосился на него, на ходу заваривая чай: – Я спал.

– Ох, крепко ты спал!

– Ну, да. У меня совесть чистая. Ты будешь рассказывать? Сгорел участок? – Он вперился в бледного от недосыпа напарника. – Знаешь, я счастлив тебя видеть, Коллинз – даже в четыре часа утра.

– Не надо смотреть на меня, как филин на терапевта...

– На окулиста.

– Да хоть на Папу лысого! Черт, мы треплемся уже три минуты. Я бы сам себя выдрал за такое, да рука не подымается. Слушай, что-то с языком, никак не могу к делу перейти...

Дэн прищурился. Вокруг Коллинза и впрямь мутилось что-то непонятное. Следом осенила новая догадка: «это» сработало и на самом Байронсе. Привкус отсылал прямиком к Астоуну.

– Мы должны ехать к Фитцу, Дэн, – через силу выдавил из себя Коллинз и внезапно лишился всей своей неуемной кипучести.

Кто-то хотел держать Скриптора в неведении до самого последнего момента.

Дэн поспешно растворил остатки