работы. Ты понимаешь, кого мы тогда получим в лице Уикоффа?

— Противника. И опасного.

Оставшуюся часть пути оба проехали молча. Добравшись вскоре до Кембриджа, они застали там состояние полнейшего хаоса.

Его обычно тихие и нарядные улочки были буквально запружены полицией — не только из самого городка, но и соседнего Чеви-Чейз, штата Мэриленд, и дорожно-патрульной службы. Из домов повысыпали люди, на всех углах, перекрывая улицу, стояли патрульные полицейские машины. Доступ к Кресент-драйв был полностью блокирован. Крису и Салли приходилось то и дело показывать агентам в штатском свои удостоверения сотрудников аппарата конгресса. Притом на каждой такой вынужденной остановке к их машине сразу же пристраивались патрульные в форме, с пистолетами наготове.

— Может быть, вы скажете,— обратилась встревоженная Салли к одному из полисменов,— в чем, собственно, дело? Что тут произошло?

Тот, не ответив, махнул рукой, отсылая ее вперед.

— Господи, Крис…— прошептала Салли.

При подъезде к Кресент-драйв улица оказалась перегороженной двумя бронетранспортерами Национальной гвардии. Рука Салли, протянувшая удостоверение, мелко дрожала. Один из гвардейцев, капитан, держа руку на кобуре, грубо потребовал, чтобы она вылезла из машины.

— Улица закрыта для любого транспорта. Отдайте ключи моему сержанту: машину вам вернут, когда вы будете выезжать обратно.

— Но я помощница сенатора Фэллона по печати…— взмолилась она.— Скажите же, что случилось?

— Была перестрелка. Убит полицейский.

— О боже!… А что с сенатором Фэллоном?

— С ним все в порядке, мисс. Проходите.

Салли прижала руки к груди, чтобы успокоить заколотившееся сердце.

— Пошли! — обернулась она к Крису и заспешила вверх по холму.

— Мисс Салли, они…— Экономка Катрин стояла в дверях в окружении агентов секретной службы.

Но Салли, не дослушав, бросилась по коридору в кабинет: Терри сидел — живой и невредимый — в обществе двух молодых людей из штаб-квартиры их партии. Перед ними на кофейном столике была разложена схема зала в Сент-Луисе, где в скором времени предстояло собраться съезду. При ее появлении мужчины сразу же поднялись.

— Салли, ты помнишь…— начал Терри.

Не дав ему договорить, она подбежала к нему и, рыдая, обвила его шею руками. Салли плакала не как женщина, а как ребенок, горько и безутешно. Терри стоял, опустив руки, явно смущенный этим неожиданным всплеском чувств. Потом он с нежностью обнял ее за плечи, прижав к себе.

— Джентльмены,— обратился он к гостям,— я прошу вас извинить нас, но…

Те дружно закивали головами и поспешно засеменили к дверям.

— Ну, ну,— заговорил Терри,— успокойся же. Все в порядке.— И, посмотрев на стоявшего в дверях Криса, добавил: — Все в порядке.

Крис затворил створки дверей. Теперь, кроме них, в комнате никого не оставалось. Сидя рядом с Терри, Салли еще долго не могла сдержать слез, выплакивая все тревоги минувших четырех дней, все свои сомнения и страхи, которые она делила с этим человеком уже долгие годы. Постепенно ее всхлипывания перешли в надсадный кашель: в глазах больше не было слез, и в этот момент Терри попытался слегка приподнять ее подбородок.

— Я в порядке. Правда. Не беспокойся, девочка.

— Я так… Терри… Я так перепугалась.

— Но я же в полнейшей безопасности!

— Я так тебя люблю!

— Знаю.

— Терри, Терри, люблю, люблю…— все повторяла она, пока его губы на сомкнулись с ее губами.

Потом он принялся вытирать ей глаза своим носовым платком.

— Не надо,— взмолилась она.— Это тушь. Ее не ототрешь.

— Неважно. Я хочу увидеть твою улыбку.

Ценой героических усилий она изобразила подобие улыбки, затем взяла его платок и решительно утерла последние слезинки.

— Нет, какая же я дура! Представляю себе, как я выгляжу. И что ты должен обо мне думать!

— Ты дурочка, но славная. А вот кто дурак дураком, так это Истмен.

— Правда,— согласилась с этой оценкой Салли, стирая следы губной помады с его лица.— Сегодня же вечером скандал станет известен всей стране. Что ж, нам это только на руку.

— Как мы к этому относимся?

— Официально — никаких комментариев. Неофициально — мы считаем происшедшее постыдным.

— Позорным.

— Нет, достаточно будет просто 'постыдным'.

Салли разгладила складки на юбке:

— Боже, в каком я виде! Вся как взмыленная лошадь. Мне бы надо переодеться…

— Тебе надо ехать домой, упаковывать вещи.

— Что? — Салли не сразу вспомнила, о чем речь.

— Рамирес, ты не забыла?

— А ты с ним договорился?

— Утром вылетаешь в Майами. Свяжешься там с нашими друзьями. Они все устроят.

— Но, Терри, мне нельзя сейчас ехать. Эта ссора между Бейкером и Истменом может взорвать весь съезд!

Он взял ее за плечи.

— Ты должна поехать. Мы обязаны знать правду, понимаешь?

Она кивнула. Терри разжал пальцы.

— Спасибо. Я знал, что смогу на тебя положиться.

Он прошел к окну. И когда заговорил, в голосе его уже не было нежности:

— А что насчет этой перестрелки? Полицейского убили всего в двух кварталах отсюда.

— Стрелял или сумасшедший, или…

— Или?

Он притронулся к тому месту, где была его рана:

— Думаешь, тут не может быть связи?

— Это просто смешно. Ну кому придет в голову делать плохое тебе?

Он приподнял ее лицо, посмотрел в глаза.

— Такая умница,— засмеялся он,— и так простодушна! Впрочем, это твое качество и сводит с ума мужчин.

Когда он говорил так, она его побаивалась.

— Ладно,— докончил Терри,— отправляйся домой и укладывайся. И позвони мне после ужина.

В доме для гостей Салли сразу же сбросила туфли, упала на софу. Итак, до съезда остается всего пять дней. Через пять дней Терри предстанет перед ликующими делегатами и примет предложенное ему вице- президентство, сделавшись тем самым фигурой общенационального масштаба. Истмен, по существу, разорвал свои узы с президентом: в результате Терри мог теперь без малейших усилий получить то, за что в других условиях надо было бы бороться, не жалея себя. Такой шанс упускать было бы неразумно.

Мысли в голове Салли неслись неудержимо. Сколько лет ждала она подобного поворота событий — и теперь не могла, просто не имела права допустить, чтобы все пошло насмарку…

Она нашла в сумочке визитку, на ней нужный ей телефон. Затем сняла трубку и набрала номер…