— Такого не бывает,— развел руками Фэрчайлд.
— Что значит — 'не бывает'?
— Не бывает, и все. Так СПИД не заработаешь.
— А ведь те, кто сидят на игле, могут его сами себе занести, так?
— Могут, конечно. Но первая иммунная реакция проявляется не раньше чем через месяц.
— Да?
— Да!
Некоторое время Росс сидел молча, что-то обдумывая.
— Послушай, не морочь мне голову. Никакой это не гипотетический вопрос! — прервал молчание Фэрчайлд.
— Нет, Тим, именно такой,— в упор глянул на друга Росс.
— О'кэй,— кивнул тот.— Тебе, значит, кто-то сказал, что у парня всего за два дня проявились симптомы СПИДа?
— Да, примерно так.
— А этот твой… гипотетический источник — ну который сказал тебе насчет диагноза, он что, сам врач?
— Конечно. Судебный медик.
— Ясно…— кивнул Фэрчайлд.— Тут, скорей всего, простое заблуждение. Все эти патологоанатомы только и умеют, что резать. И про СПИД им известно одно: от него умирают. Но главное…
— Что главное?
— Главное — зачем им понадобилось брать у него анализ на СПИД? Я спрашиваю об этом в чисто гипотетическом плане. Ведь обычно при вскрытиях этого не делают.
— Тут речь шла не об обычном покойнике…
— Хорошо, Дэйв, но, даже гипотетически рассуждая, СПИД за двое суток не заработаешь. Ни за счет грязной иглы, ни за счет инфицированной крови. Единственное, как это могло произойти: кто-то должен был бы впрыснуть парню инъекцию вируса. А такого произойти наверняка не могло.
— Почему ты так уверен?
— Ты что, Дэйв, серьезно? — рассмеялся Фэрчайлд.— Чистая культура вируса СПИДа? Да знаешь, что это за смертельная штука! Выращивать ее в лаборатории — это все равно что держать у себя дома водородную бомбу!
— И никто ее не выращивает?
— Почему, выращивают, конечно. Хотя бы для того, чтобы со временем получить вакцину. Вакцина от полиомиелита, к примеру,— это ведь тот же вирус полимиелита, только ослабленный. Он и помогает нашему организму создавать свои антитела. Сейчас то же самое пытаются сделать и с вирусом СПИДа.
— Где?
— Мне известно лишь одно такое место — Национальный институт здравоохранения в Бетезде. Это у нас. А у французов этим вроде занимаются в Париже в Пастеровском институте. Туда перед самой своей смертью еще ездил Рок Хадсон[67].
— А кто-нибудь мог выкрасть из Института в Бетезде вирус СПИДа?
— Не думаю. Легче, наверное, выкрасть атомную бомбу!
— Это почему же?
— Потому что их больше…
Росс поднялся.
— Спасибо тебе, Тим…
Тот перебил его:
— Да, я вспомнил. Есть еще одно место.
— Какое?
— Форт Дитрих. Штаб Управления медицинских исследований армии США.
Росс вытащил из кармана блокнот.
— Кого мне там надо повидать?
— Никого! Забудь про это дело. Туда простым смертным вход запрещен. И не пытайся совать к ним свой нос — останешься в дерьме!
Росс тем не менее старательно записывал:
— Так… значит, штаб Управления медицинских…
Фэрчайлд перехватил его руку — перо остановилось.
— Брось писать, Дэйв! Там тебе ничего не скажут. Ребята из этого управления — они не просто военврачи, как я. Нет. Когда выйдет их срок, они не уйдут на гражданку, не станут педиатрами. Они убежденные, они фанатики! Считают, что война уже давно началась. Им плевать, сколько народу помрет,— лишь бы победить.
Росс смотрел на него во все глаза.
— В любом случае я бы туда не совался.
— А что?
— Там как раз можешь что-нибудь такое подцепить…
— Спасибо, дружище. Ты мне здорово помог.
— Помог? А я-то думал, что это все чисто гипотетически.
Росс ничего не ответил.
— Я знаю одного парня,— заговорил Фэрчайлд,— который бы мог быть тебе полезен.
Взяв у Росса ручку, он нацарапал на листке адрес.
— Он врач и раньше работал у них. Но не выдержал и смылся оттуда.
— Спасибо.— Росс спрятал листок в карман.
— Гляди в оба, Дэйв…— Обойдя стол, Фэрчайлд приблизился к Россу.— Тут замешана армия, понял? А эти люди, учти, шутить не любят. Так что осторожней.
— Ясно. Я не говорил тебе, что ты настоящий парень?
— Нет. И давно…
11.35 (по центральному времени).
Миновав последний из хьюстонских пригородов, Тед Уикофф еще с час ехал по проселочной дороге. Мимо проносились пожелтевшие техасские равнины, поросшие кустарником, и рощи торжественных, как часовые, кактусов сагуро. Потом взятый им напрокат форд пересек узкоколейку — отсюда к цели его путешествия вела прямая, словно лента, асфальтовая аллея. У въезда посетителей встречала новенькая красно-белая вывеска: 'ЧАСТНАЯ ДОРОГА'. Ярдах в ста виднелись брошенные загоны для скота и мостки, по которым животных загоняют в вагоны. Вскоре появилась еще одна вывеска, тоже красно-белая, на ней было крупно выведено слово 'КИМБЕРЛИ'.
Вдоль колючей проволоки, отделявшей от дороги обширное пастбище, Тед проехал еще добрых миль пять. Но вот проволока сменилась белым штакетником, а пастбище — лугом. Еще миля — и открылся въезд в имение: вдалеке виднелось несколько построек, окруженных небольшой рощицей. Тед вылез из машины и позвонил по телефону, предусмотрительно поставленному при въезде.
Человек на другом конце провода прогнусавил с техасским акцентом:
— Семейная резиденция Кимберли. Чем могу служить?
— Я Тед Уикофф. Из аппарата вице-президента. Я звонил вам, чтобы условиться насчет встречи с мистером Кимберли.
— Минутку, мистер Уикофф.
Он остался стоять с трубкой в руке. За забором виднелась длинная бетонная взлетная полоса, два белых ангара и посадочная площадка, где вполне мог бы уместиться пассажирский самолет. Прошло некоторое время — и в трубке послышался назойливый треск.
— Мистер Уикофф, весьма сожалею, сэр, но у мистера Кимберли сегодня забит весь день. Вы же понимаете, как это иногда случается. Может быть, вас устроит начало будущей недели? Или, скажем, через неделю?
— Боюсь, что это мне не подойдет,— ответил Уикофф.— Скажите мистеру Кимберли, что я не займу у
