Весь день Андрей разбирался с сошедшими с поезда нарушителями погранрежима.

Ни подозрительный человек, названный старшим наряда бутылкой коньяку, ни остальные не представляли собой ничего интересного. Это были эвакуированные, не доехавшие до места назначения, искавшие себе, не зная требований погранзоны, пристанища в соседних аулах.

Солнце уже садилось, когда Самохин, сдав задержанных дежурному по комендатуре, возвращался в Аргван-Тепе.

Внимание его привлекло необычное оживление во дворе погранпоста.

Не успела полуторка остановиться у ворот, как к машине строевым шагом подошел техник-интендант Ковтун и доложил:

— Товарищ капитан, за ваше отсутствие на границе в районе сто двадцать седьмого знака заставы Аяк-Кала мною при поверке нарядов задержан с помощью рядового Варени нарушитель государственной границы.

— Поздравляю, товарищ Ковтун, — сказал приятно удивленный Андрей и подумал: «Везет же! Первый день на строевой должности, только послали на усиление заставы, и — на тебе! — нарушитель прямо в руки пришел». Но червячок сомнения все же шевельнулся в его душе: уж очень подозрительным показалось ему такое совпадение.

Задержанный — по виду забитый, перепуганный бедняк, случайно угодивший на нашу сторону, — производил самое жалкое впечатление.

Но задержание есть задержание. Ковтун уже доложил старшему лейтенанту Ястребилову, Ястребилов — полковнику Артамонову. О задержании знал начальник войск, причем в обычной формуле: «Нарядом оперативного поста Аргван-Тепе капитана Самохина задержан нарушитель государственной границы».

— Ну что ж, поздравляю вас, техник-интендант, — сказал Андрей и пожал руку своему заместителю.

«Если так дальше пойдет, — подумал он, — может быть, удастся и с ним, не хуже чем с Галиевым, службу наладить».

И хотя он предельно устал, решил не откладывать разговор с задержанным.

— Давайте попытаемся допросить нарушителя. После обязательного перечня вопросов: кто он, откуда, где живет, — Самохин, узнав, что имя задержанного Шевкат, спросил, что привело его на нашу сторону.

Немного разбираясь в курдском языке, особенно после истории с коноводом Оразгельдыевым, Андрей никак не мог взять в толк, почему задержанный все время повторяет слово «плуг», а переводчик Вареня это слово даже не упоминает, пытаясь представить Шевката опасным главарем контрабандистов, на коего Шевкат вовсе не был похож.

«Кто его знает, внешность обманчива, — раздумывал Андрей, — может быть, так удачно притворяется?»

Ничего не добившись, Самохин отправил Шевката в комендатуру, где, собственно, и должны были допросить задержанного.

Мучась сомнениями, Андрей вызвал к себе переводчика Вареню.

— Вот что, Гриша, — предложив ему сесть, сказал Самохин. — Служим мы с тобой вместе не первый месяц, всякое у нас бывало. До сих пор ты был мне понятен, и я уважал тебя за правдивость. А вот сегодня что-то, мне кажется, не все ты рассказал, как там у вас дело было. Что-то ваш нарушитель все толкует про какой-то плуг.

Вареня попытался было уклониться от объяснений, вытянув шею, глянул в окно, увидел, как техник- интендант в курилке угощал собравшихся вокруг него солдат папиросами, рассказывая, по-видимому, подробности сегодняшнего задержания.

Определив, что расстояние до Ковтуна достаточное, Вареня поднял свои ясные очи на Самохина и, явно мучимый раскаянием, тяжело вздохнул.

— Ну что молчишь? Говори. Какая там у вас была закавыка? — нажал на него Андрей. — Судя по вашему нарушителю, он вроде бы к нам и не собирался.

— Та закавыка була, товарыщ капитан, — признался Вареня. — Тике вы никому не кажить. Бо тоди и вам попадэ.

«Ничего себе «не кажить», — подумал Самохин. — На первом же допросе в комендатуре, где переводить будет Сулейманов, все станет ясно».

— За что же попадет? — спросил он.

Вареня снова вздохнул, потом, видимо решив, будь что будет, стал рассказывать:

— Иван, як прыйихав, пробачтэ, я розумию, тэхник-интендант Ковтун, як прыйихав, вы и пойихалы на разъезд. Вин и каже: «Пишлы до граныци, якого-нэбудь, хочь ледащего, нарушителя спиймаемо». «Як же ж, — кажу, — ты його спиймаешь, колы воны нэ ходють?» А вин каже: «Як шо захоче, так прыйдэ...» «Ну а як вин нэ захоче?..» «Захоче, — каже Ковтун, — мы його спиймаемо на жывця».

Андрей молча слушал, начиная догадываться, что произошло.

— А тут с заставы Аяк-Кала гукають[32], — продолжал Вареня, — давайтэ хлопцив у наряд на усиление. Тэхник-интендант им по телехвону и каже: наряды дам и поверять их сам пиду, ще й переводчика Вареню з собой визьму... Ну пойихалы мы. На заставу прыйихалы, там ради: охвицер поверять наряды пишов. У их там старшина головным на застави... Далы нам участок: «От тут по дозорной тропи и гуляйтэ». Старшина заставськый пишов дали[33] наряды разводыть, а мы з Ковтуном з киломэтр пройшлы по тропи, а тоди вин и каже: «Он бачишь, турунга? Я на оцией застави був и попримэчав, за отией турунгой на поли стара борона та плуг лэжать». «Ну и шо, — кажу, — мы ж с тобой не боронить та не пахать прыйихалы?» «Э-э, — каже, — дурэнь ты. У иранцив желиза нема?.. Нема... От и примечай...»

Ну узялы мы той плуг та борону, прычепылы их бичевкой до коней. Иван и бичевку дэсь узяв. Пойихалы до самой граныци. Я свою гимнастерку Ивану отдав, шоб погони булы рядови, сам у исподней рубахи. Иван паше, а я бороную, писни спиваемо, шоб було на тией сторони чуть. Там и покынулы метрив за пьятьдесят от граныци плуг та борону, ще й бичевку прывъязану до их, сами на коней, по тропи и поихалы, як на заставу... А колы солнце заходыть стало...

— Он пришел за плугом, — закончил Самохин, чувствуя, что уже не гнев, а тихое отчаяние охватывает его.

Всего можно было ждать от Ковтуна, но чтоб до такого додуматься!..

— Ну да, — подтвердил Вареня. — За пивничь чуемо — шуршыть... Ну, думаю, нечиста сыла, и тут мыши... А тоди дывлюсь, за тией бороной та плугом через граныцю иранэць крадется. Ну мы його и ухопылы... Така хвороба... Нарушитель е, алэ найкраще, шоб його и пэ було...

Андрей больше не мог слушать.

— Хорошо, Вареня, идите. Будем разбираться... Одно скажу, что и вас и меня за это дело командование по головке не погладит.

— Та то так, — сокрушенно согласился Вареня. Потоптавшись на месте, он вышел.

«Сегодня же отправлю рапорт полковнику, чтоб забрал Ковтуна, — решил Андрей. — Лучше одному справляться со всей работой, чем с таким помощником».

Раздался телефонный звонок: к аппарату вызывал начальник отряда. Андрей отрапортовал ему, что за истекшие сутки задержаны нарушители погранрежима на дальнем разъезде и, по всем данным, случайный нарушитель границы бедняк дехканин Шевкат.

— Так, так, Андрей Петрович, — выслушав рапорт Самохина, гневно-ласковым тоном произнес Артамонов. — Мне уже доложили о ваших художествах. Значит, с приманкой работаете? Сегодня плуг с бороной, а завтра и банка с терьяком на наживку пойдет?..

Андрей молчал. Что можно было сказать полковнику в свое оправдание? Теперь в отряде будут склонять: «У Самохина нарушителей «на живца» ловят».

Артамонов выдержал паузу, затем сказал совсем уже другим тоном:

— Вот что, Андрей Петрович. Все наврал тебе твой переводчик. Нарушитель Шевкат шел к нам вовсе не за плугом или там бороной — это для него лишь удобная крыша, — а на связь к Абзалу. Узнать, ладно ли переправились к нему калтаманы Клычхана и как мы на это отреагировали... Делай выводы...