качествами — умом, благородством и всем прочим…

Кстати, отмечали неозоологи, он был весьма и весьма малочислен — всего-то менее десяти тысяч особей и, почти в точном соответствии с Библией, расплодился из потомков если и не одного Адама и не одной Евы, то уж, во всяком случае, Адамов и Ев было совсем мало.

Но вид этот совершил «грехопадение» — смешался с теми, кто уже населял Землю до него, собирательно именуемыми неозоологами «гориллами». Потомство, разумеется, оказалось более продвинутым, чем «гориллы», так как несло в себе кровь нового, продвинутого вида, но хуже, чем первоначальная группа, появившаяся в центре Африки, поскольку в своих ДНК несла, после смешения, гены «горилл».

Такова, вкратце, суть новой теозоологии — неозоологии, почерпнутая Кожедубом из сложенных на столике брошюр.

Расовая нетерпимость из нее никуда не делась, однако нынешние последователи Ланца постарались осовременить давнишний бред, приложили к нему новые данные науки.

Склонившийся над очередной пропагандистской брошюрой, Кожедуб почувствовал: публика в пивной неожиданно пришла в еще большее возбуждение…

Он поднял глаза от черных букв, отпечатанных на глянцевой бумаге, и увидел: на небольшой пятачок между столами вышел какой-то человек, явно приготовившийся произнести речь…

— Господа, слыхали ли вы об учении Артуро Леона?.. — начал он.

В зале пивной воцарилась напряженная тишина. Кожедуб отставил в сторону свой бокал с пивом, положил на край тарелки вилку, которую он держал в руке… Ему не было знакомо это учение, но ему было знакомо имя… Артуро Леон был в числе тех, кто участвовал на последнем ужине, устроенном Апельсином на вилле Смерть.

— Я полностью согласен с вами!.. — продолжал человек, обращаясь к собравшимся в пивной. — Но я также полностью согласен с Артуро Леоном!.. Я считаю, что в неозоологию необходимо внести важные изменения. Вы полагаете, «арии» вышли из Африки и смешались с жившими в Европе «гориллами», я же вслед за Артуро Леоном полагаю наоборот! Истинными носителями цивилизации и «ариями» был не вышедший из Африки самый последний по времени вид человека, а вытесненные им неандертальцы!.. Неандертальцы были сильны, благородны и бесхитростны. Пришельцы (а мы, нынешние люди, — большей частью потомки новичков) были не столь сильны и интеллектуальны, зато наша голова хорошо работала в одном, совершенно определенном направлении — как занять лучшее место под солнцем. В точности так же, как у нынешних людей-дьяволов, которых не интересует ни наука, ни искусство, а только лишь одно — деньги!.. Зло всегда побеждает, оно более приспособляемо к обстоятельствам. Потому-то мы, нынешние люди, победили, а неандертальцы исчезли!.. В этом мире мы достигли кое-какого прогресса Только потому, что все же впитали в себя немного их благородной крови. Но зло не хочет останавливаться на достигнутом. Теперь на смену и без того отвратительному виду — нам, нынешним людям, приходит вид еще более ужасный — люди-дьяволы!..

Люди в пивной зашумели…

— Убирайся! — закричал кто-то. — Неандертальцы — «гориллы», из Африки вышли «арии»!

Что касается Кожедуба, то ему было безразлично, кого считать истинными «ариями», а кого — «гориллами», однако собравшихся в пивной людей покушение на основы их теории взволновало чрезвычайно… Назревал то ли жаркий научный спор, то ли драка…

В первое мгновение Жуку показалось, что жена крепко спит. Но в следующее мгновение он понял: мертва!.. Задушена!.. Все вокруг поплыло у него перед глазами. Он даже не испытывал в эти секунды страха за свою собственную жизнь…

Остановившиеся, мутные, полуприкрытые глаза, сердце не бьется, — человек в цилиндре задушил ее!..

Жук, ничего уже не соображая и не думая об опасности, грозившей ему, стал набирать «скорую помощь». В следующее мгновение еще одна ужасная мысль дошла до него: сейчас его заподозрят в убийстве жены!..

Жук почувствовал себя невероятно плохо. Сердце его отказывалось работать. Словно сквозь туман до него донесся звук мотора милицейского вездехода, въезжавшего на участок через по-прежнему открытые ворота.

В Центральной Африке

Наконец старые итальянские грузовики, в которых ехали Бобо, Владик-Герой, переводчик и «бойцы» НЕРО, добрались до цели. Последние километры двигались даже не по плохой грунтовке — она была до этого — по бездорожью. Свет фар выхватывал перед мордой грузовика лишь следы, оставленные другими, проехавшими недавно автомобилями, — колеи были свежими…

Глубокая ночь. Бобо, ни разу, несмотря на мрак и бездорожье, не сбившийся с дороги, валился с ног от усталости… Активисты НЕРО, намаявшись в тряских кузовах на жестких скамейках, перебирались через задний борт, спрыгивали на землю. Вокруг — большой палаточный лагерь, разбитый на границе тропического леса…

На подъезде к лагерю натолкнулись на аванпост, состоявший из нескольких вооруженных людей- дьяволов. За мешками с песком — крупнокалиберный пулемет. Машины остановили. Несколько минут Бобо разговаривал со старшим на местном наречии… Вернувшись в кабину, сказал:

— Нас ждут. Иначе открыли бы огонь!..

Лагерь спал, между палатками прогуливались часовые с автоматами…

Был очень яркий день, и все, что произошло накануне, так же как и все, что он узнал, могло показаться Кожедубу некой страшной сказкой, если бы он и при свете солнца не видел повсюду явных признаков того, что ни история с самовозгораниями, ни новые вандалы, ни участники конгресса новых теозоологов не приснились ему. Все существовало в реальности.

Еще вчера, вернувшись поздно вечером в свой номер в гостинице «Европа», из выпуска новостей, который он посмотрел по телевизору, Кожедуб узнал, что возле виллы Смерть появился еще один труп. Убийство политика Апельсина стало событием международного порядка. За всем, что с ним связано, следили и в этом маленьком немецком городке.

Чуть позже Кожедуб на свой мобильный получил звонок от одного из сотрудников САГЕН. Тот сообщил: кто-то через окно на втором этаже проник в коттедж, расположенный через участок от виллы Смерть, задушил спавшую в кровати женщину и опять через окно выскочил на улицу.

Украдено ничего не было, но, видимо, лишь потому, что преступника спугнул муж убитой. Его поначалу заподозрили в преступлении, но очень быстро предположение было опровергнуто — настоящий убийца оставил в доме и на участке много следов — на влажной и мягкой земле остались отпечатки его ботинок. К тому же, карабкаясь к окну, он сильно поранился о торчавший острый угол жестяного листа, оставив на нем небольшой клочок одежды.

В некоторых местах в доме остались следы крови, сочившейся из раны.

Муж убитой видел преступника: примерно за час до этого тот пытался напасть на него и не сделал