Хай снова перенес внимание на брод, головы в воде теперь начали двигаться от острова к северному берегу. Хай понял, что предстоит трудный выбор. Если он еще затянет нападение, многие беглецы доберутся до густого леса на северном берегу и там будут навсегда потеряны. Но если он ударит раньше, Бакмору придется сражаться с намного превосходящим его противником. Трудный выбор, и Хай задумался. Решение было принято, когда он подумал о том дне в будущем, когда доложит царю: «Ни один не ушел, величество». И почти услышал ответ: «Я не сомневался в этом, моя Птица Солнца».

Хай повернулся к капитану галеры, стоявшему рядом.

– Подними флаг, – негромко сказал он, и тут же приказ был передан на переднюю палубу. Золотое боевое знамя поднялось на мачте.

С гребных скамей послышался хриплый крик. Хай увидел, как сигнал нападения появился и на второй галере.

На носу моряк взмахнул топором, перерубив якорный канат, и галера прыгнула на крыльях весел. Весла опускались и поднимались, влажные, золотые и серебряные в свете солнца. Под ногами Хая корабль устремился по течению, так быстро, что Хай пошатнулся и восстановил равновесие. Галеры плыли строем, их большие крылья бились, они постепенно расходились, так чтобы каждая оказалась в одном из протоков.

– Правь по центру их линии, – приказал Хай капитану галеры, и приказ был передан на корму.

Они неслись прямо на веревки, усеянные, как бусами, головами людей. Шум воды и скрип весел перекрывал крик ужаса от людей, увидевших над собой несущие смерть громады кораблей.

Хай подошел к борту и посмотрел вниз. Увидел обращенные к нему лица, белые зрачки на темном фоне. Проклял зашевелившуюся в нем жалость, потому что это не люди. Это враги.

Лучники на кораблях начали стрелять. Хай видел, как стрела попала рабу прямо в лицо, раб высоко взмахнул руками, и его унесло течение.

Галера разрезала нагруженные веревки, слегка наклоняясь, когда они задерживали ее продвижение вперед, потом веревка лопалась, и галера устремлялась вперед, а течение под градом стрел уносило цепочки барахтающихся людей в глубокое место, под стены крепости, где ждали своей очереди лучники Хая.

Галеры миновали брод, царапая дно килями, и оказались снова на глубине. Хай побежал на корму и посмотрел назад. Река от берега до берега была заполнена кричащими тонущими людьми. Некоторые цеплялись за ветви нависших деревьев, другие – за скользкие скалы или плывущие обломки дерева и пучки папируса. Остров был сплошь покрыт одеялом из черной дрожащей плоти, и по-прежнему рабы пытались вскарабкаться на него, барахтаясь в воде.

Их было так много, что они напомнили Хаю мигрирующих насекомых. Муравьи, десятки тысяч муравьев. Хай уцепился за эту мысль, прежде чем отдать следующий приказ.

– Хорошо, капитан, – сказал Хай, помня, что они не люди, а муравьи. Капитан немедленно стал выкрикивать приказы, корабль развернулся боком к течению. Вторая галера повторила этот маневр, и с носов обоих кораблей полились смертоносные потоки тайного оружия Опета – «огня Баала».

Они разливались по поверхности реки, расстилались ровно, солнце создало радужную пленку на воде, запах был маслянистый и зловонный.

И вдруг жидкость неожиданно вспыхнула, вся поверхность реки превратилась в сплошное оранжевое пламя, от которого поднимался черный дым. Жар стал таким сильным, что Хай быстро отступил, чувствуя, что ему опалило бороду.

– Во имя Баала, – прошептал Хай, глядя, какпламя, названное именем великого бога, распространяется по воде, заполняя от берега до берега всю реку, закрывая небо черными облаками дыма. Оно налетело на остров, а когда миновало, на нем грудами лежали обгоревшие тела, а бурелом и папирус горели погребальными кострами.

Стена пламени понеслась вниз по течению, мимо крепостных стен, сжигая растительность по берегам, уничтожая в реке жизнь. За десять коротких минут погибли 20 000 душ, и их обгоревшие тела поплыли к морю или лежали на песчаных берегах реки.

Пламя прошло. Тимон стоял, ужасаясь, и смотрел на опустошение. Он не мог поверить своим глазам: больше половины его армии погибло в краткие мгновения. У него осталась небольшая часть первоначального состава.

Остались лучшие люди, но он знал, что они не могут сравниться с противостоящими им когортам. Он понимал, что должен подготовиться к атаке, которая вскоре последует, но потратил несколько секунд, с тоской глядя на северный берег реки, где лежит его родина. Он отрезан от нее, может быть, навсегда.

Галеры стояли в сотне шагов от берега, носами к нему. Они были так же страшны, как два огромных ящера, и теперь он видел их в действии. Глядя на них, Тимон ощущал холодок страха.

За ним раздавались крики и звон оружия. Тимон повернулся. Началось второе нападение, как он и опасался. Оно пришло именно в тот момент и именно в том месте, где он ожидал. Оно обрушилось на его тыл в тот момент, когда его люди еще не пришли в себя от страшного уничтожения, свидетелями которого только что были.

Тимон почувствовал, как разгорается его гнев, поднимая его вверх. Ненависть росла вместе с гневом. Гнев и ненависть – теперь на них строилась вся его жизнь. Гнев оттого, что он должен сражаться с такими людьми и таким жалким оружием. Собираясь присоединиться к схватке, он дал клятву, которую повторял сотни раз и раньше. Я создам армию из своего собственного племени, которая сможет сражаться с бледнокожими дьяволами.

Тимон пробивался к тылу сквозь ряды своих людей. Атака медленно, но настойчиво прижимала его людей к реке, стеснив их так, что они не могли ни маневрировать, ни свободно владеть оружием.

В попытках пробраться через это раскачивающееся, бушующее море черных тел он почувствовал кошмарное ощущение. Тимон отчаянно выкрикивал приказы, стараясь навести порядок, продвинуть своих людей вперед, развернуться, но голос его терялся в реве битвы, и даже его огромная сила оказывалась беспомощной в тисках черных тел.

Над головами своих людей он видел блестящие шлемы и плюмажи врагов. Меч и топор вздымались и падали в едином ритме, и перед ними его люди бросали оружие, поворачивались спинами и пытались зарыться в сплошной массе своих товарищей. Давление постоянно усиливалось, сминая задние ряды и тесня их к реке.

Над головами нападающих лучники и копейщики посылали град снарядов в центр Тимона, и так там было тесно, что мертвецы не могли упасть, но стояли, поддерживаемые соседними телами.

Но вот неторопливо к берегу приблизились галеры, и с их башен лучники начали стрелять в тыл армии Тимона. Берег начал рушиться под ногами отчаявшихся людей, и живые и мертвые скользили и падали в быстрые воды.

Скоро вода из зеленой стала коричневой, а потом и ярко-алой от крови.

– Кровавая река, святейшество, – заметил разговорным тоном капитан галеры. – Я слышал, об этом раньше писали поэты, но вижу впервые в жизни.

Хай молча кивнул. Он видел, что битва достигла пункта равновесия. Отряд Бакмора, даже усиленный солдатами Маго, не мог продвинуть противника дальше ни на ярд. Скоро давление уменьшится, топорники уже устали. И тогда армия рабов рванется наружу, как освобожденная тетива. Нужно еще ничтожное давление, чтобы опрокинуть рабов в реку, но оно должно начаться в ближайшие несколько минут.

Хай нетерпеливо прошептал: «Давай, Бакмор. Ты ослеплен кровью? Жажда битвы затуманила твой разум? Момент настал, но он проходит». – И Хай начал беспокойно расхаживать по палубе. Ему ясно было, что нужно сделать, и его изумляло, что окружающие не видят этого.

– Давай, Бакмор, давай! – просил он и тут же облегченно вздохнул.

– Точно в срок!

Бакмор ударил боевыми слонами в остатки армии Тимона. С топотом и криком огромные серые животные брели прямо по телам, топча их ногами, поднимая хоботами и швыряя в небо. 10 000 глоток испустили отчаянный крик, и армия Тимона устремилась в воду.

– Пора! – крикнул Хай, и галеры устремились к берегу. Они подошли рядом, и с них устремились 400 топорников во главе с Хаем Бен-Амоном.

Его люди старались не отставать от него. Потому что в Шестом легионе самое почетное место в битве –