Тишина длилась долго, наконец Хай признал свое поражение.

– Хорошо, – проворчал он. – Ты останешься со мной, если этого хочет богиня. – И Танит плотнее прижалась к нему и торжествующе улыбнулась в курчавую бороду Хая Бен-Амона.

Пять дней Хай проверял движущуюся массу людей, которая плыла к большой реке, как огромная черная медуза. Но всякий раз отступал, уходил, держа свой небольшой отряд компактно, под полным контролем, используя его экономно и целеустремленно.

На пятый день он связался с гарнизоном в Сетте. Пожилой командир гарнизона Маго полностью отдал себя в распоряжение Хая вместе с 1 800 лучниками и легкой пехотой, 12 боевыми слонами, двумя патрульными галерами по сто весел каждая и значительным арсеналом гарнизона.

Хай приветствовал его в жаркий полдень на вершине небольшого холма в двенадцати милях к югу от большой реки и отвел Маго в сторону от эскорта и штабных офицеров.

– Большая честь служить под твоей командой, святой отец. Говорят, слава с теми, кто идет за штандартом Птицы Солнца.

– Славы на всех хватит, предупреждаю тебя, – мрачно ответил Хай и указал на открытое лесистое пространство. – Они здесь.

Армия рабов двигалась как большая колонна муравьев, и над деревьями поднималось бледное облако пыли.

– Какая мысль первой приходит тебе в голову? – негромко спросил Хай, и Маго задумчиво посмотрел на отдаленную армию.

– Отсюда, мой господин, она похожа на любую другую армию на марше, – с сомнением ответил он.

– А разве это не кажется тебе странным? Это ведь не армия, Маго, это толпа сбежавших рабов. Но они движутся как армия.

Маго быстро, понимающе кивнул. «Да! Да! Ими кто-то руководит, это видно. Конечно, мы не ожидали такого контроля».

– Больше того, – сказал Хай. – Сейчас ты сам увидишь, потому что я организовал небольшое развлечение. Я считаю, что в пищу этим рабам нужно подбавить перца. Сейчас мы нападем на их обоз, и ты увидишь, что я имею в виду.

Они молчали, глядя, как враг медленно приближается к ним.

Потом Хай спросил: «Каково состояние реки, Маго?»

– Мой господин, уровень воды очень низок.

– Брод проходим? Какова глубина?

– Можно перейти пешком. Вода в самом глубоком месте по горло, но течение быстрое. Я приказал перерезать канаты на переправе.

Хай кивнул. «Они движутся к броду в Сетте. Я был в этом уверен с того момента, как они вышли из холмов в районе Лулуле. – Он снова помолчал. – Здесь я уничтожу их», – твердо сказал он, и Маго искоса взглянул на него. «Уничтожу» неподходящее слово для полководца, в распоряжении которого 3 000 человек против 30 000.

– Мой господин! – крикнул один из офицеров Хая. – Нападение началось! – И Хай заторопился к своему штабу.

– Ага! – сказал он с удовлетворением. – Бакмор хорошо выбрал момент.

Из тщательно подготовленной засады 500 тяжелых пехотинцев Бакмора ударили во фланг колонны. Любимец Хая выбрал слабое место в защитном строю черных копейщиков. Его топорники прорубились к обозу, погонщики соскочили с повозок и разбежались, женщины побросали с голов корзины с зерном и в панике последовали за погонщиками.

Нападающие быстро перебили быков и насыпали груды зерна. Раздули огонь из глиняных кувшинов, и через несколько минут запас продовольствия армии рабов запылал.

– Смотри! – указал Хай на ответные действия рабов. От головы и хвоста колонны отделились отряды копейщиков и устремились вперед и назад в классическом маневре окружения. Маневр совершелся не так, как это сделали бы хорошо обученные солдаты. Он проходил медленно и нечетко, пародия на правильный маневр, но все же просматривались черты правильных действий.

– Замечательно! – воскликнул Маго. – Ими командует опытный военный, он читал военные уставы. Твой офицер должен быть осторожен.

– Бакмор знает, что делать, – заверил его Хай, и в это время пехотинцы Бакмора образовали боевое построение «черепаха», окружили себя щитами и двинулись среди столпившихся копейщиков. На минуты они опередили сомкнувшихся врагов. За ними пылал обоз, над деревьями поднялись столбы черного дыма.

– Хорошо! Хорошо! – говорил Хай в облегчении и радости, хлопая себя по бедрам. – Прекрасно сделано! Теперь пусть командир рабов покажет нам, что он такой же хороший квартирмейстер, как и тактик. Во вражеском лагере сегодня животы будут пусты. – Он взял Маго за руку и отвел в сторону. – Чаша вина, – предложил он. – Смотреть и ждать – от этого такая же жажда, как от работы топором.

Маго улыбнулся. «Говоря о вине, святейшество. У меня есть несколько амфор, которые, я уверен, не оскорбят даже твой всем известный вкус. Прошу тебя поужинать сегодня со мной».

– С величайшим удовольствием, – заверил его Хай.

Вино было приличное, и после еды Хай и Танит спели для гостей. Это была причудливая порнографическая песня, сочиненная Хаем, любовный дуэт Баала и Астарты. Танит правильным чистым голосом пела партию богини, подчеркивая наиболее неприличные и двусмысленные места скромным опусканием ресниц, а гости вопили от восторга и колотили по столу пустыми чашками. Хай не обратил внимания на просьбы повторить исполнение и, отложив лютню, перешел к серьезным делам. Он говорил о предстоящем сражении, предупреждая Маго и офицеров не недооценивать противника.

– Я чуть не заплатил дорого за эту ошибку, – сказал он им. – Я собирался со всеми своими силами обрушиться на их центр, который оказался податливым, как тесто. Я почувствовал, что есть возможность победить одним ударом. Если центр будет прорван, я разделю их надвое. – Хай помолчал и сделал знак солнца. – Хвала Баалу, за мгновение до того, чтобы отдать приказ о наступлении, я был предупрежден богами. – Все приняли серьезное религиозное выражение, а некоторые повторили знак солнца. Хай продолжил: – Я взглянул на фланги противника, которые, естественно, нависли надо мной, и увидел, что стоят они прочно. Мне показалось, что лучшие войска противника собраны там, и я вдруг вспомнил Канны. Вспомнил, как Ганнибал поймал в ловушку римского консула. – Хай неожиданно смолк, и у него на лице появилось удивленное выражение.

– Канны! Ганнибал! – Он ясно вспомнил глиняный ящик с фишками, изображавшими положение войск под Каннами. Вспомнил собственную лекцию, вспомнил внимательно слушающего черного человека. – Тимон! – прошептал он. – Это Тимон. Должен быть он!

Вокруг лежала его армия. Огромное сборище черных людей, голодных, встревоженных, беспокойных в ночи. Костры, как огромные цветы, расцвели на южных берегах большой реки, и ночное небо приобрело оранжевый цвет. Костры разжигали для тепла, пищи не было. Уже два дня они не ели, после того как сожгли обоз.

Тимон молча ходил среди них и видел, как они жмутся к кострам. От голода они мерзли, перешептывались и стонали, и весь лагерь шипел, как встревоженный улей диких пчел.

Он ненавидел их. Они рабы, слабаки. Один из пятидесяти мужчина, один из ста воин. Ему нужно копье, а они гнилой прут. Они медлительны и неуклюжи в своих ответах на стремительные удары врага. Пятьдесят рабов не справятся с одним великолепным воином из тех, что противостоят ему. Ему нужны люди его собственного племени, он научит их всему, что узнал сам, даст им цель, передаст им собственные мечты о судьбе и мести.

Он постоял на берегу реки, глядя на скользкий черный поток. На его поверхности плясали отражения звезд, а на отмелях виднелись водовороты и завихрения, как будто под водой шевелилось какое-то чудовище.

В трехстах шагах от него, на середине реки, находился небольшой остров. Весной вода затопляет его, и он покрыт толстым слоем бурелома и спутанных стеблей папируса. Это первая ступень брода. Здесь он закрепит веревки из коры, которые сейчас плетут его люди. Он развернет веревки на рассвете и попытается завершить переправу в один день. Он знал, что возможны тяжелые потери. Его люди ослабли от голода и