And now doth fare ill On the top of the bare hill; The ploughboy is whooping — anon — anon: There's joy in the mountains; There's life in the fountains; Small clouds are sailing, Blue sky prevailing; The rain is over and gone!
Петух ликует, Ручей воркует, Щебечут птицы, Вода искрится, Земля ожидает зерна. И старый, и малый Бредет усталый. На травке новой Пасутся коровы, Все тридцать жуют как одна. Снегов остатки Бегут в беспорядке, И гибнет зима На вершине холма, И пахаря песня слышна, слышна. В горах высоких Звенят потоки. А дождь как не был, Синеет небо, И тучи уносит весна.
TO A BUTTERFLY
I've watched you now a full half-hour, Self-poised upon that yellow flower; And, little Butterfly! indeed I know not if you sleep or feed. How motionless! — not- frozen seas More motionless! and then What joy awaits you, when the breeze Hath found you out among the trees, And calls you forth again! This plot of orchard-ground is ours; My trees they are, my Sister's flowers; Here rest your wings when they are weary; Here lodge as in a sanctuary! Come often to us, fear no wrong; Sit near us on the bough! We'll talk of sunshine and of song, And summer days, when we were young; Sweet childish days, that were as long As twenty days are now.
Над желтым наклонясь цветком, Тобой, малюткой-мотыльком, Я любовался и не знал, Нектар вкушал ты или спал. И был ты неподвижней вод объятых льдом морей. Счастливым будет ли полет, Когда внезапный ветр найдет тебя среди ветвей? Останься с нами! Мы с сестрой Тебе подарим садик свой. Здесь отдохнут твои крыла. Тебе не причиним мы зла! Будь гостем нашим дорогим, присядь на куст близ нас. О детских днях поговорим, Их летний свет неповторим, И каждый долгим был — таким, как двадцать дней сейчас.