озера поднялось много диких уток, гусей и прочих водоплавающих птиц, пролетев у них перед носом, обрызгав их водой. Баошуньгуй вскочил в седло и проводил их взглядом. Как раз в этот момент два лебедя раздвинули тростник и просунули свои длинные шеи, раскрыли большие крылья и пролетели метрах в трёх над головой Баошуньгуя. От удивления Баошуньгуй снова сел в седло. Его лошадь от испуга рванула вперёд, так что он чуть не слетел с неё. Лебедь как будто не боялся людей, он спокойно летал над озером, сначала взмывая в небо, а затем опускаясь к воде, потом скрылся далеко в густых зарослях камыша.

— Я родился в деревне, в крестьянской семье, больше всего уважаю практическую сторону жизни. Сокровище — это тогда, когда человек может его получить, а если получить не может, то это не сокровище. У пионов нет ног, они не убегут. А у лебедя есть крылья, человек только подошёл, он раскрыл крылья — и улетел, вот уж действительно сокровище из котла советского и монгольского ревизионизма… — сказал Баошуньгуй.

— Раз люди считают лебедя сокровищем, значит, недопустимо убивать его для еды, — заметил Ян Кэ.

Баошуньгуй ожесточенно возразил:

— Если бы я раньше знал, что ты не понимаешь логику вещей, я не взял бы тебя с собой! Да, вот посмотри, я быстро превращу это самое лебединое озеро в речку для водопоя лошадей, в озеро для купания коров…

Ян Кэ оставалось только вздохнуть, ему очень хотелось достать ружьё, выстрелить в воздух над озером, чтобы распугать всех лебедей, чтобы они улетели далеко отсюда…

Шацылэн знаками призывал, чтобы они быстрее возвращались, и они поспешили к лагерю. Сан Цзе вернулся с юго-восточного склона, он рассказал, что Бату с товарищами поймали там в овраге нескольких диких свиней, он попросил, чтобы пригнали телегу погрузить их и привезти сюда, ещё просил командира Бао пойти посмотреть. Баошуньгуй весело похлопал его по спине:

— В степи ещё есть дикие свиньи? Вот уж действительно не думал. Наверное, они вкуснее домашних. Ян Кэ, пойдём быстрей.

Ян Кэ раньше слышал, что охотники убивали диких свиней, но в степи их ни разу не видел, и он быстро поскакал вслед за Баошуньгуем.

Ещё не доехав до Бату, они увидели поле, перекопанное дикими свиньями. На берегу реки, внизу горного склона, в горном овраге примерно несколько десятков му земли было изрыто, сверху виднелся сплошной чернозём, как будто прошлось стадо буйволов. Травы как не бывало, как будто вся была съедена, а некоторые участки были похожи на перекопанные картофельные грядки. Баошуньгуй, как увидел, крепко выругался:

— Эти чудовища, свиньи! А если потом посадить зерновые, и они опять всё уничтожат!

Они теперь не могли быстро ехать, им пришлось тихонько двигаться к Бату. Бату сидел у подножия горы и курил, собаки лежали у убитых свиней и ели, Эрлань и Балэ выбрали себе две больших свиных ног. Эти дикие свиньи были намного меньше домашних, в длину всего метр с небольшим, тело их поросло редкой серо-жёлтой толстой щетиной, а пятачки длиннее, чем у домашних свиней, более чем в два раза. Клыки, торчащие изо рта, были не слишком длинными и не очень страшными. У обеих свиней на шее были дырки от собачьих зубов.

Бату, указывая на дальний горный овраг, сказал:

— Эти две собаки учуяли волков и пошли по следу, набрели на тот горный овраг, там мы увидели остатки костей трёх-четырёх свиней, съеденных волками. Собаки побежали не за волками, а за свиньями, привели нас в этот овраг, здесь оказались свиньи. Собаки не могли догнать больших свиней. Я тоже не решился стрелять, боясь спугнуть волков. А свиней, которые не успели убежать псы загрызли, и вот я ими покормил собак.

Баошуньгуй наступил ногой на жирную тушу поросёнка и произнёс:

— Вы сработали неплохо, сегодня вечером разожжём костёр, поедим и попьём. Видимо, здесь волков действительно немало, завтра, если вы ещё поймаете нескольких, будет совсем хорошо.

— Эти свиньи прибыли из леса, что за несколько сотен ли, там диких свиней полно, они по реке пришли. Если бы здесь не было столько волков, свиньи давно бы здесь все перекопали, — заметил Бату.

— Свинина — это хорошая штука, потом соберём побольше народу, поохотимся на свиней, ведь не только говядиной и бараниной нам питаться. Мы, те, кто пришли из крестьянских районов, очень любим свинину, а вот говядину и баранину меньше, — сказал Баошуньгуй.

Сан Цзе пригнал повозку, они погрузили свиней и поехали обратно к палаткам. Бату с собаками остался на прежнем месте, ждал, когда они догрызут свиные ноги. Разделали свиней, развели костёр и стали жарить свинину. Скоро запах от жареной свинины распространился вокруг. У костра Баошуньгуй предлагал всем вина и говорил о том, какое вкусное может быть лебединое мясо, но охотники только качали головами, и ему стало неприятно. Скотоводы степи Элунь охотятся только на зверей и не трогают птиц, они уважают тех, кто летает, кто может возвыситься к Тэнгри.

Собаки доели свою добычу и вернулись в лагерь, стали бдительно охранять палатки. Люди, наевшись и напившись, встали от костра, собрали хорошие остатки свинины и положили их в железную миску, а внутренности, кроме печени, оставили на земле собакам.

На следующий день охотники овраг за оврагом стали исследовать восточную гору, искали целый день, но ничего не нашли. На третий день они зашли в глубокие горы, к полудню люди и кони переутомились, вдруг Бату, Баошуньгуй и Ян Кэ услышали, как недалеко раздался выстрел. Они пошли на звук и увидели на восточном горном перевале двух волков. Эти два волка только-только забрались туда. Потом увидели людей на лошадях с собаками, которые тоже со всех сил забирались на гору. Бату посмотрел в бинокль и сказал:

— Волчья стая уже давно убежала, а это два старых волка, которые отстали от стаи.

Баошуньгуй возбуждённо воскликнул:

— Неважно, старые волки или не старые, снять с них шкуры — это уже будет удача!

Собаки и охотники с двух сторон быстро поднимались на гору. Волки были большой и поменьше. Тот, который крупнее, не мог распрямить левую переднюю лапу, как будто она у него была покалечена в бою. Та, что поменьше, похоже, была старая волчица, крайне худая, шерсть от старости наполовину седая. Балэ, Эрлань и другие собаки, увидев, что волки старые и хромые, не только не прибавили в скорости, а, наоборот, стали колебаться. Лишь одна молодая, недавно подросшая собака, считая, что предстоит лёгкая добыча, резко рванула вперёд.

Волки вступили на открытый каменистый участок, рельеф там был сложный, возвышались огромные камни, щебень наслаивался друг на друга. С каждым шагом из-под лап волков вырывались камни и с шумом катились вниз. Лошадям уже было трудно идти, охотники постепенно стали слезать с лошадей, взяли ружья и дубинки. Закалённые в боях Балэ и Эрлань двигались медленно, а лаяли громко. Только та молодая и неопытная собака догоняла со всех сил, её звали, но она не откликалась. Большой волк, запрыгнув на огромный квадратный камень, неожиданно развернулся на 180 градусов, напугал собаку, и она сорвалась вниз, но застряла между двумя камнями, и, хотя рана была небольшой, люди с трудом достали её оттуда и оставили там сидеть и скулить. Другие собаки напряглись и ощетинились, а волчица, воспользовавшись удобным моментом, юркнула в какую-то нору между камнями.

Старый волк забрался на скалу, на площадку размером с два обеденных стола, на ней с трёх сторон были скалы, а с четвёртой стороны — крутой склон. Волк спиной упёрся в скалу, свирепый взгляд его помутневших старых глаз был направлен на людей, он вздохнул, готовясь к последней битве. Собаки окружили это место полукольцом, яростно лая и рыча, но никто из них не осмеливался сближаться с волком. Люди тоже подошли и окружили волка. Баошуньгуй увидев эту картину, радостно закричал:

— Никому не двигаться, смотрите на меня!

Он разомкнул штык-нож, зарядил ружьё и приготовился сближаться.

Баошуньгуй вышел за собачью цепь, волк вдруг наклонился телом и прыгнул со скалы вниз, на склон, сильно ударился о камень и остался там лежать, в положении, как будто полз вверх по склону; большие и маленькие осколки камней скатились на его тело и частью покрыли его.

Люди осторожно подошли к краю скалы, посмотрели вниз, только пыль поднималась над ним. Баошуньгуй спросил: