Рядом с домиком начальника станции Сарди стояли длинные щелястые пакгаузы, в которых обычно хранилось зерно и другие товары. Крыша и стены были обиты ржавым оцинкованным железом, выкрашенным толстым слоем тусклой охры. По цементному полу гуляли сквозняки, в щели задували горные ветры.

Через сотни дыр в крыше, образовавшихся в тех местах, где цинковое покрытие прохудилось, беспрерывно лил дождь, и на голом цементном полу стояли ледяные лужи.

В этом убежище сгрудилось около шестисот раненых и умирающих. Ни постелей, ни одеял не было, их заменяли пустые мешки из-под зерна. Люди длинными рядами лежали на жестком цементе, снизу через тонкие джутовые мешки проникал холод, а с высокого потолка капал дождь.

Никаких элементарных условий там не было — ни водопровода, ни одного судна, а большинство раненых были слишком слабы, чтобы выходить во двор. Вонь стояла такая, что хоть ножом режь, она пропитывала одежду и волосы человека и не выветривалась еще долго после того, как тот оттуда уходил.

Не было никаких антисептических средств, никаких лекарств — ни единой бутылки лизоля, ни единой пачки аспирина. Жалкий запас миссионерской больницы был давно исчерпан. Немецкий доктор работал без обезболивающих, без всяких препаратов боролся против вторичной инфекции. Вонь от гниющих ран стояла не слабее той, другой, вони.

Самыми страшными были ожоги горчичным газом. Эти волдыри и открытые раны смазывали тавотом. На железнодорожном дворе нашли две бочки этого «лекарства».

Вики Камберуэлл последний раз спала два дня тому назад и то не больше трех часов. С тех пор она беспрерывно работала, ухаживая за несчастными. Она была смертельно бледна, глаза запали, под ними появились черные круги. Ноги опухли от постоянного стояния, плечи и спина ныли, как будто их перепиливали тупой пилой. Ее льняное платье было заляпано пятнами запекшейся крови и другими, еще менее привлекательными выделениями, а она все работала и работала в отчаянии от того, что они так мало могут сделать для сотен страдающих.

Единственное, что было в ее силах, — подать воды тому, кто просил, помыть тех, кто ходил под себя, подержать в своих руках ищущую темную руку умирающего, потом натянуть ему на лицо джутовый мешок и дать знак помощникам-мужчинам, чтобы они унесли тело и принесли еще одного из страдальцев, беспорядочно лежавших на открытой веранде.

Один из санитаров наклонился к ней и настойчиво, требовательно схватил за руку. Только через несколько секунд она поняла, что он говорит. Тогда она с трудом поднялась с колен и мгновение постояла, держась руками за спину, ожидая, пока отпустит острая боль и пройдет темнота в глазах. Затем через отвратительно грязный двор пошла за санитаром в здание вокзала.

Она взяла телефонную трубку, хрипло и невнятно произнесла свое имя.

— Мисс Камберуэлл, говорит Ли Микаэл.

В трубке трещало, голос был едва слышен, так что Вики с трудом разбирала слова, к тому же по железной крыше барабанил дождь.

— Я на переезде, на дороге в Дэссе.

— Поезд… — произнесла она чуть-чуть охрипшим голосом. — Ли Микаэл, где обещанный вами поезд? Нам необходимы лекарства — обеззараживающие, обезболивающие, неужели вы не понимаете? У нас здесь шестьсот человек раненых. У них гниют раны, они мрут как мухи.

Она услышала истерические ноты в собственном голосе и замолчала.

— Мисс Камберуэлл, простите, но поезд… Поезд я вам послал. С продовольствием, с лекарствами. Еще одного доктора послал. Он выехал из Дэссе вчера утром и миновал этот переезд вчера вечером…

— Где же он тогда? — спросила Вики. — Он нам необходим, вы не представляете, что здесь творится.

— Простите, мисс Камберуэлл, поезд до вас не дойдет. Примерно в двадцати пяти километрах к северу от Сарди он сошел с рельсов.

В засаде были люди раса Куллы, галла. Они разобрали пути, убили всех, кто был в поезде, и сожгли вагоны.

Оба долго молчали, только статическое электричество свистело и жужжало в проводах.

— Мисс Камберуэлл, вы слушаете?

—Да.

— Вы понимаете, что я говорю?

—Да.

— Поезда не будет.

— Да.

— Рас Кулла перерезал дорогу между нами и Сарди.

— Да.

— Никто не может до вас добраться. Из Сарди нельзя выехать по железной дороге. Там у раса Куллы пять тысяч человек. Его позиции в горах очень прочны. Он может удерживать дорогу против целой армии.

— Мы отрезаны, — сказала Вики глухо. — Впереди — итальянцы, позади — галла.

Снова установилось молчание. Потом Ли Микаэл спросил:

— Где теперь итальянцы, мисс Камберуэлл?

— Почти рядом, у последнего водопада… — Она умолкла и отвела трубку в сторону. Затем снова приблизила ее к уху. — Вы слышали итальянские орудия. Они ведут огонь беспрерывно. Очень близко.

— Мисс Камберуэлл, вы можете передать сообщение майору Суэйлзу?

— Да.

— Скажите ему, мне нужно еще восемнадцать часов. Если он удержит итальянцев до полудня завтрашнего дня, они не доберутся до переезда раньше чем стемнеет. Таким образом я буду иметь в своем распоряжении две ночи и один день. Если он продержится до полудня, он с честью выполнит все свои обязательства передо мной, а вы все заслужите вечную благодарность императора и народа Эфиопии.

Вы, мистер Бартон и майор Суэйлз.

— Да, — сказала Вики. Каждое слово давалось ей с большим трудом.

— Скажите ему, что к полудню завтрашнего дня я сделаю все, что в моих силах, и обеспечу вашу эвакуацию из Сарди. Скажите ему, пусть держится до полудня, а я не пощажу своих сил, чтобы вырвать вас всех оттуда.

— Я скажу ему.

— Скажите ему, пусть завтра в полдень отдаст приказ всем эфиопским солдатам рассредоточиться в горах, а я еще раз позвоню по этому телефону и сообщу, что сумел предпринять для вашего спасения.

— Ли Микаэл, а что будет с ранеными, которые не смогут уйти в горы?

Снова повисло молчание, потом раздался голос князя, спокойный, но исполненный печали.

— Было бы лучше, если бы они попали в руки к итальянцам, а не галла.

— Да, — спокойно согласилась она.

— Еще одно, мисс Камберуэлл… — Князь поколебался, но твердо продолжил: — Ни при каких обстоятельствах вы не должны сдаваться итальянцам. Все, что угодно. — И он еще раз повторил, подчеркивая: — Все, что угодно, только не это.

— Почему?

— От своих осведомителей я узнал, что вам, мистеру Бартону и майору Суэйлзу вынесен смертный приговор. Вас объявили шпионами и террористами. Для приведения приговора в исполнение вас должны передать расу Кулле. Все, что угодно, только не это.