не смогли, так как в нем прописалась Тая.

«Может быть, действительно поехать домой?» – подумала Кара. А вдруг Стертый караулит ее у входа? В Кремль его, естественно, не пустили бдительные охранники. Но кто помешает ему просто стоять снаружи? Придется дожидаться окончания приема. Обычно после таких мероприятий гостей развозили по домам на машинах.

Кара передернула плечами, взяла с подноса бокал шампанского и отошла в сторонку, в надежде затеряться среди приглашенных. Но уже через минуту за ее спиной раздался бодрый голос заместителя министра культуры.

– Вот вы где спрятались! А я вас ищу, чтобы познакомить кое с кем…

Кара, натянув на лицо вежливую улыбку, медленно повернулась и оцепенела.

– Позвольте представить вам консула Италии в Советском Союзе господина…

Перед ней стоял Дюк! Загорелый и невозможно красивый в черном смокинге и белоснежной рубашке. Спокойный и невозмутимый, лишь бокал с шампанским слегка подрагивал в руке. У Кары перехватило дыхание, и все поплыло перед глазами. Она почувствовала, как вспыхнули щеки, и опустила голову.

– Господин консул – страстный поклонник вашего таланта, – продолжал говорить замминистра.

Дюк шагнул ближе, взял ее ладонь и поднес к губам. Кара уловила его запах. Табака и лимона.

– Ciao, amore mio, – еле слышно прошептал он.

Она с трудом устояла на ногах. В горле пересохло, почему-то стали жать туфли. Рука, которую Дюк не отпускал, заледенела. Бокал с шампанским выскользнул из ослабевших пальцев на сияющий паркет и разбился. Ей почудилось, что это она упала и раскололась на куски.

– Простите, – хрипло пробормотала она и выдернула руку из такой надежной и родной руки. Теперь ладонь жгло огнем.

– Не страшно, бывает. – Замминистра с беспокойством покосился на нее и махнул кому-то.

Тут же подскочила официантка и быстро собрала осколки. «Если бы кто-нибудь мог так же собрать меня», – подумала Кара. Она набралась смелости и посмотрела на Дюка, как будто впервые. Он был бледен и не отрывал от нее горящих глаз. Поймав Карин взгляд, он попытался улыбнуться, но губы его дрогнули, и улыбка не получилась.

Напряжение росло, казалось, еще чуть-чуть, и воздух вокруг зазвенит. Кара не представляла, как разрядить обстановку. Наконец она обрела дар речи.

– Мы старые знакомые, – сказала она, прочистив горло. Все равно голос прозвучал хрипло и показался ей чужим.

– Вот как? – Замминистра выглядел обескураженным.

– Да, мы встречались в Риме несколько лет назад.

– Шесть лет и две недели, – с сильным акцентом уточнил Дюк.

– Вот как? – повторил замминистра, нервно дернул подбородком и поправил узел галстука.

Кто-то тронул Кару за плечо. Этот простой жест вернул ее в реальность. Кара подняла подбородок и повернула голову. Это была Вера. Она лучезарно улыбалась, но глаза смотрели настороженно. Рядом с ней стоял фотограф.

– Фото на память? – подмигнул он.

– Да, да! – преувеличенно бодрым тоном воскликнула Вера.

– Я – пас, – сообщил замминистра и, воспользовавшись моментом, скрылся в толпе приглашенных.

Фотограф быстро выстроил мизансцену – в центре Дюк, а по бокам Кара с Верой. Щелкнул затвором фотокамеры. От близости Дюка у Кары снова закружилась голова. Фотограф о чем-то у нее спрашивал, она невпопад отвечала, ощущая лишь прожигающий насквозь взгляд черных глаз. Она балансировала на грани, словно канатоходец, работающий под куполом цирка без страховки. «Господи! – взмолилась Кара про себя. – Дай мне сил принять то, что я не могу изменить…» Но как принять тот факт, что человек, которого ты любишь и который любит тебя, находится рядом, но вместе им быть невозможно? Как смириться с этим?

«Это пытка, – подумала Кара, – я больше не выдержу, мое сердце опять будет разбито». Она резко развернулась, чтобы только не видеть его лица, и, не оглядываясь, устремилась к выходу.

Выскочила на улицу, на ходу застегивая пальто. К счастью, Стертого видно не было, но зато погода ухудшилась, началась метель, и усилился ветер. Кара растерянно застыла, но тут к ней подошел знакомый генерал и любезно предложил подвезти до дома.

В кухонном шкафу я нашла старую кастрюлю с облупившейся эмалью, сунула в нее завернутую в газету восковую куклу, подхватила спички и вышла на улицу. Обогнула дом, миновала яблоневый сад и углубилась в чащу. Мне хотелось унести проклятую фигурку как можно дальше. Я шла и шла, пока не обнаружила себя на поляне перед домом Монахова.

Я огляделась и, убедившись, что вокруг никого нет, шмыгнула за ближайшую сосну. Аккуратно поставила кастрюлю на землю. Чиркнула спичкой и бросила ее в кастрюлю. Древняя газета мгновенно вспыхнула, и пламя весело взметнулось высоко вверх. Я отошла на несколько шагов. Нужно было, чтобы содержимое кастрюли выгорело дотла, чтобы остался лишь пепел.

Внезапно поднялся ветер. Огненный столб покачнулся и рассыпался на тысячи искр. Почти все они погасли еще в полете. Почти, но не все. Впрочем, хватило бы и одной. Почва, устланная ковром из высушенных жарой сосновых иголок, радостно приняла тлеющие искры и загорелась. В панике я бросилась затаптывать огненные очаги. Ноги обжигало, но перед глазами стояли кадры из телевизионной хроники лесных пожаров прошлых лет.

– Что вы делаете? – услышала я голос за спиной. Обернулась и увидела Монахова, который в ужасе смотрел на меня.

– Загораю, – зло огрызнулась я.

Монахов первым делом кинулся к кастрюле и вытряхнул ее, погасил тлеющую газету, а потом стал помогать мне. Спустя пять минут общими усилиями возгорание было ликвидировано. Монахов поднял палку и поворошил остатки расплавленного воска.

– Что все это значит? – снова спросил он.

Не отвечая, я попробовала пройти мимо него, но он поймал меня за руку и развернул лицом к себе. Что я могла ему сказать? Если даже я открою ему часть правды, он сочтет меня сумасшедшей. Я попыталась выдернуть руку, но он сжал мое запястье еще сильнее.

– Больно, – буркнула я.

– Что это? Обряд черной магии? Приворот, порча, сглаз, или как там это у вас называется?

Не отпуская мою ладонь, он нагнулся и извлек из бесформенной восковой массы почерневшую от огня иголку и сунул мне ее под нос. Я отвернулась.

– Я не знаю, что это такое.

Монахов наградил меня ледяной улыбкой.

– Не знаете?

– Не знаю! – крикнула я ему в лицо.

– Зато я знаю! Это проделки Титуса! Сначала он Веру завлек в свои оккультные сети, потом Лизу, теперь и вас. Детский сад, честное слово.

Он усмехнулся и отбросил иголку в кусты. Пнул ногой кастрюлю.

– Саша, вы же взрослый, разумный человек. Зачем вам это?

– Отпустите меня.

– Ну уж нет! Сейчас мы пойдем ко мне, и вы мне все расскажете.

– Даже не думайте об этом!

– К вашему сведению, в мире не существует вещей, о которых не стоило бы думать.

Не обращая внимания на мои возражения, Монахов потащил меня в сторону своего дома. Поляну мы преодолели в молчании. Войдя в дом, Монахов запер дверь. Вынул ключ из замочной скважины, продемонстрировал мне и сунул в карман брюк.

– Так мне будет спокойнее.

Он толкнул меня на диван в гостиной, а сам скрылся на кухне. Я потерла руку. Пальцы онемели, словно