Переступает лениво ногами,Точно идет он с грехом пополам.В меру такая походка степям!Будь их хоть вдвое, безбрежных степей,Всех их тихонько отмерит Андрей!Он безустанно, усердно идет:Время такое — народ подойдет,Ну, а народа он видеть не хочет,Как бы уйти поскорее, хлопочет.Цель ему светит — обитель господня;Цели он в жизни не знал до сегодня!Ну, а теперь дело вовсе иное:Он покаянье уносит чужое.Дома, в лачуге, сидеть он не может:Скука томит, одиночество гложет…Так вот его в Верхотурье и тянет…У Симеона молиться он станет;А из обители прочь не погонят,Будет там жить, а умрет — похоронят…Месяц прошел. Населилась лачуга.Просто не знала, что делать с испуга!Тут собиралися разные люди,С Руси великой, от Мери и Чуди!В стойлах усталые лошади ржали,Гости, ночуя, вповалку лежали;Водка и песни текли спозаранка;Под вечер говор, чет-нечет, орлянка…Много шло толков промежду гостей:Что тут случилось? Где старый Андрей?Ищут мордвина. Напрасно, исчез…Видят могилу у выхода в лес…Если он, точно, в могилу забрался,Сам ли он, что ли, в нее закопался?
Ларчик
Памяти А.Н. Майкова
IЛет атак тридцать назад, в год холерный,В мае, в тот трудный и памятный год, —Как совершили мы странный, примерный,Очень не хитрый венгерский поход, —На Петербургской, в невзрачном домишке,Там, где у нас огороды идут,Там, где на улицах строят мальчишкиКрепости, рвы и канавы ведут, —Встав спозаранок, исправно побритый,Занят работой Петр Павлыч Зубков…Серый сюртук на нем, дешево сшитый,Хоть и не стар он, зато и не нов.При Канкрине был Зубков неотлучным,Вечным, бессменным присяжным писцом,Трезвым всегда, не болтливым, сподручным,Сиднем сидевшим и ночью, и днем.Знал по-немецки Зубков! Было счастьем,Что к Канкрину он случайно попал!Хмурый министр отличался пристрастьемК тем, кто язык его родины знал.Писывал ночью Зубков; кончив счеты,Прочь уходил! Кабинет затворив,Граф принимался за скрипку, за ноты,Шелковый зонт на глаза опустив;И говорили знакомые с домом,Будто, играя, граф цифры считал,И музыкальным, особым приемомСуммы отчетов и смет проверял!Ну, а Петр Павлыч, за то, что старался,В милость большую вошел Канкрииа,Лучше других до конца дописался:Полная ранее срока дана!С пенсией, с крестиком и по прошенью!А через год получила женаНа Петербургской в наследство именье:Дом деревянный в четыре окна.Лет Петру Павлычу меньше, чем кажет:Будет ему через год шестьдесят!Бодрый старик! Если зубы покажет,Чуть ли не все целиком заблестят…Эти-то самые зубы взлюбила —Так говорил он знакомым порой —Марья Петровна! Недолго водила,Был он ей по сердцу: стала женой.Прожил он с ней двадцать два года сряду;Семь лет вдовеет… И в нынешний деньТак порешил он: что стыдно, мол, надоХлам разобрать, чердака дребедень.После кончины года уходили…Все же Петр Павлыч решиться не могК рухляди старой коснуться: сложили
