камину и сказал:

— Командор передает тебе привет. Говорит, что скучает по нас там, в клубе.

— Ты был в яхт-клубе?

— Не совсем. Я просто заскочил к старику, чтобы взять кое-что.

— Взять тот предмет, который ты привез?

— Э-э, да, фактически, этот предмет.

— Это что-нибудь сугубо личное, Эпторп?

— Нечто, не представляющее общего интереса, старина. Никакого общего интереса.

В этот момент в холл вошел дневальный алебардист, чтобы зашторить окна.

— Смидерс! — обратился к нему Эпторп.

— Да, сэр?

— Ваша фамилия Смидерс, да?

— Нет, сэр, Крок.

— Ну неважно. Я хотел спросить вас о помещениях в задней части дома.

— Да, сэр?

— Мне нужно маленькое помещение или какая-нибудь кладовая. Подошла бы, например, кладовка садовника, или душевая, или молочная кладовка — что-нибудь в этом роде. Есть такие помещения?

— Вам это нужно на короткое время, сэр?

— Нет, нет, нет. На все время, пока мы здесь.

— Я уверен, сэр, что это не в моем ведении. Надо спросить у начальника квартирмейстерской части.

— Ну ладно. Я просто поинтересовался.

Когда дневальный ушел, Эпторп продолжал:

— Глупый парень. Я почему-то все время думал, что его фамилия Смидерс.

Гай снова принялся за газеты. Эпторп сел напротив и уставился на свои ботинки. Через некоторое время он встал, прошел к чулану, сунул голову в дверь, потом снова закрыл ее и вернулся на свой стул.

— Держать там эту вещь, по-моему, можно, а вот пользоваться ею там, наверное, нельзя, правда?

— Почему нельзя?

— Гм, как же я смогу?

Наступила пауза, во время которой Гай прочитал статью о непроходимости болот Миккели. (Это были пока еще ничем не омраченные дни до поражения Финляндии.)

Затем Эпторп сказал:

— Я думал, что найду место для этой вещи в кустарнике, но ведь кустарник просматривается куда больше, чем я предполагал.

Гай ничего не сказал на это и перевернул страницу «Тэблета». Было ясно, что Эпторп горит желанием раскрыть свою тайну и наверняка поступит так с минуты на минуту.

— Идти к квартирмейстеру нет никакого смысла. Он не поймет меня. Да и кому бы то ни было объяснить это не так-то легко. — Затем, после еще одной паузы, Эпторп добавил: — Если уж тебе так нужно знать, это мой «гром-бокс».

Признание Эпторпа превзошло все ожидания Гая. Он предполагал, что это могли быть продукты питания, что-нибудь относящееся к медицине, огнестрельное оружие; в лучшем случае он надеялся услышать о какой-нибудь экзотической обуви.

— А мне можно взглянуть на него? — почтительно спросил Гай.

— Не вижу причин, почему бы тебе не взглянуть, — ответил Эпторп. — Собственно, я так и полагал, что это заинтересует тебя: очень тонкая работа, образец, каких больше не производят. Да и слишком дорогой, по-моему.

Эпторп направился к чулану и вытащил из него свое сокровище — обшитый медью дубовый ящик кубической формы.

— В самом деле, это прямо-таки замечательная работа, — еще раз похвалился он.

Он поднял крышку «гром-бокса», и Гай увидел механизм из тяжелого медного литья и узорчатой керамики работы крупных мастеров времен Эдуардов VI и VII. На внутренней стороне крышки была пластинка с надписью: «Автономный химический клозет фирмы Коннолли».

— Ну, что ты скажешь на это? — спросил Эпторп.

Гай затруднялся найти подходящие слова, чтобы похвалить этот экспонат.

— Совершенно очевидно, что эту вещь хорошо берегли, — сказал он.

Казалось, Гай подобрал удачные слова. Эпторп остался доволен.

— Я получил это от верховного судьи в тот год, когда правительственные здания в Каронге оборудовали канализацией. Дал ему пять фунтов за эту вещь. Сомневаюсь, что теперь ты сможешь найти такую даже за двадцать фунтов. Мастеров, способных сделать такую штуку, теперь и днем с огнем не отыщешь.

— Ты, должно быть, очень гордишься ею?

— Конечно.

— Но я не совсем понимаю, зачем она нужна тебе здесь.

— Не понимаешь, старина? — Лицо Эпторпа, выражавшее до этого наивное торжество от сознания, что он владелец этой уникальной вещи, стало теперь забавно серьезным и глупым. — Неужели не понимаешь?! А ты слышал когда-нибудь о такой довольно неприятной штуке, как триппер, Краучбек?

— Что ты говоришь! — воскликнул ошеломленный Гай. — Это неприятнейшая вещь. Очень жаль, дорогой. А мне и в голову не пришло. Наверное, ты подхватил его прошлой ночью в Лондоне, когда был пьян. А ты у врача-то был с этим делом? Тебе ведь необходимо специальное лечение в госпитале.

— Нет, нет, нет! Я не подхватывал никакого триппера!

— А кто же тогда?

— Сарам-Смит, например.

— А как ты узнал?

— Я не узнал. Я просто выбрал Сарам-Смита в качестве примера. Он как раз такой недоразвитый идиот, который может подхватить что угодно. Да и любой из них может. А я никоим образом не намерен рисковать.

Эпторп закрыл крышку «бокса» и снова задвинул все под лестницу. Усилие, с которым он сделал это, казалось, рассердило его.

— И знаешь что, старина, — продолжал он, — мне не очень нравится, как ты только что разговаривал со мной, обвиняя меня в том, что я подхватил триппер. Это ведь довольно серьезное обвинение.

— Извини. Это вполне естественная ошибка в таких условиях.

— Для кого-нибудь естественная, но не для меня, старина. К тому же мне не совсем понятно, что ты имеешь в виду под «условиями». Я никогда не бываю пьян. Я почему-то думал, что ты должен был заметить это. Навеселе при случае могу быть, но пьяным — никогда! Это такое дело, от которого я держусь подальше. Мне слишком много пришлось повидать и перенести из-за этого.

На следующий день Эпторп, поднявшись с рассветом, сразу же начал обследовать подсобные помещения вне дома и еще до завтрака обнаружил пустой сарайчик, в котором хозяйственники школы, видимо, хранили битый и другой спортивный инвентарь. В этом сарайчике с помощью алебардиста Крока он и установил свой химический клозет. Туда-то он и ходил, к своему немалому удовольствию, в течение нескольких последовавших мирный дней. Беспокойное время настало для Эпторпа через два дня после поражения Финляндии.

Возвратившись с занятий по уничтожению «противника» на холмистой местности и позавтракав с довольно большим опозданием, Гай расположился в кресле в предвкушении получасового отдыха. Неожиданно к нему подошел Эпторп. На нем прямо-таки лица не было.

— Краучбек, на пару слов.

— Пожалуйста.

— Тет-а-тет, если не возражаешь.

— Возражаю. А в чем дело?