6
В дневнике старшины Людовича были не только эссе, но и отрывки описательного характера, которые в свое время непременно удостоятся похвалы критиков.
«Майор Хаунд — плешивый, его макушка и лицо блестят. Рано утром, после бритья, это сухой блеск. По прошествии часа майор начинает потеть, и блеск становится сальным. Руки майора Хаунда начинают потеть раньше, чем лицо. Макушка у него всегда сухая. Пот появляется на два дюйма выше бровей, но на лысине его никогда не бывает. Для чего ему нужен мундштук? Чтобы уберечь пальцы и зубы от налета никотина или чтобы отвести дым от глаз? Он часто посылает денщика вытряхнуть пепельницу. Капитан Краучбек презирает майора Хаунда, а полковник Блэкхаус считает его полезным. Для меня майор Хаунд почти не существует. Я записал все эти наблюдения, чтобы зафиксировать его образ в своей памяти».
Поражение в Греции сохраняли в тайне, пока остатки армии не прибыли в Александрию. Их собрали и распределили для переформирования и снаряжения.
«Мы живем, — записал старшина Людович в дневнике, — в век чисток и эвакуации. Вывернуть себя наизнанку — вот задача современного человека. Добиваться вызывающего отвращение вакуума. Земля принадлежит богу, и пустота от него же».
Все имевшиеся войска были отправлены на запад в Киренаику. В Александрии осталась только оперативная группа Хука. Она оказалась единственным защитником города.
Гай проводил долгие часы в клубной библиотеке за чтением переплетенных комплектов журнала «Каунтри лайф». Иногда он присоединялся к своим старым друзьям из отряда командос «Икс» в отеле «Сесил» или в баре «Юнион». Отряд командос «Икс» не захотел утруждать себя хлопотами по организации офицерской столовой. Воины отряда держали в своей палатке запас сваренных вкрутую яиц, апельсины и консервированные сардины; они покрикивали на ленивых, хихикающих слуг-берберов, чтобы те приносили им чай и джин; швыряли себе под ноги окурки сигар, пустые сигаретные пачки, спички, пробки, кожуру от апельсинов и консервные банки.
— Можно подумать, что находишься на Лидо[63], — сказал как-то Айвор Клэр, с отвращением глядя на усеянный мусором песчаный пол палатки.
Офицеров отряда командос охотно принимали в нескольких богатых греческих домах, в которых неизменно оказывалась и вездесущая миссис Ститч. Гай не наносил ей новых визитов, но ее имя произносилось повсюду. Офицеры отряда командос «Икс» всегда ощущали ее присутствие, как будто она была их доброй феей, всегда готовой прийти на выручку. Когда миссис Ститч находилась поблизости, ничего непоправимо плохого с ними произойти не могло.
Так шел день за днем, пока на третьей неделе мая война не приблизилась вплотную и к майору Хаунду.
Как обычно, об этом возвестили церемониальные фанфары предварительных приказов и контрприказов, но, прежде чем прозвучали их первые ноты, миссис Ститч сообщила об этом Айвору Клэру, а тот передал Гаю.
— Я слышал, что нас в любой момент могут отправить на Крит, — сказал Гай майору Хаунду.
— Чепуха!
— Что ж, поживем, — увидим, — заметил Гай.
Сидевший за письменным столом майор Хаунд сделал вид, что занят просмотром документов. Немного погодя он откинулся в кресле и вставил в мундштук сигарету.
— Откуда дошел до вас этот слух?
— Отряд командос «Икс».
— На Крите отбиты обе атаки, — возразил майор Хаунд. — Положение там полностью под нашим контролем. Уж я-то знаю.
— Вот и хорошо, — отозвался Гай.
Наступила еще одна пауза, во время которой майор Хаунд сделал вид, что читает документы. Затем он спросил:
— А вам не приходило в голову, что наша первоочередная задача — оборона Александрии?
— По-моему, Крит в данный момент важнее.
— Гарнизон на Крите сейчас и так больше, чем позволяют возможности снабжения.
— Тогда, значит, я не прав.
— Конечно, не правы. Вам следовало бы знать это и не принимать всякие слухи на веру.
Еще одна пауза; это был тот таинственный час, в который, как записал в дневнике старшина Людович, блеск на лице начальника штаба бригады менялся с сухого на сальный.
— К тому же, — сказал он, — наша бригада не имеет средств для действий в обороне.
— Тогда как же мы обороняем Александрию?
— Мы стали бы оборонять ее только в крайнем случае.
— Но ведь, возможно, на Крите как раз крайний случай.
— Я не спорю с вами, Краучбек. Я просто высказываю свое мнение.
Молчание. Затем майор Хаунд продолжал:
— Почему этот денщик не вытряхивает пепельницы? А что вам известно о возможностях нашего морского транспорта, Краучбек?
— Ничего.
— Вот именно». К вашему сведению, мы не в состоянии послать на Крит подкрепления, даже если бы и хотели этого.
— Понятно.
Еще пауза. В этот день майор Хаунд был явно обеспокоен чем-то. Он прибегнул к своему испытанному методу нападения.
— Кстати, чем сегодня занимается ваше подразделение?
— Наносят тонкие красные линии. Карта Крита — точная копия с греческого издания, поэтому я приказал нанести на нее полудюймовую сетку, чтобы картой можно было пользоваться.
— Карты Крита? Кто приказывал кому бы то ни было получать карты Крита?
— Я сам выписал их вчера вечером из Рас-эль-Тина.
— Вы занялись не своим делом, Краучбек. Именно так и рождаются слухи.
Вскоре в кабинет вошел Томми. Гай и майор Хаунд встали.
— Из Каира еще ничего не было? — поинтересовался он.
— Почта отправлена на регистрацию, полковник. Ничего срочного.
— Раньше десяти часов в ставке главнокомандующего к работе никто не приступает. Телефонограммы посыплются через несколько минут. А пока передайте подразделениям предварительные распоряжения. Надеюсь, вам известно, что мы отбываем?
— Обратно в зону канала для реорганизации?
— Боже мой, да нет же! Где ваш помощник по тылу? Нам нужно разработать плановую таблицу погрузки. Вчера вечером у мадам Каприкис я встретил адмирала, командующего эсминцами. Он уже все подготовил для нас. Гай, раздобудь несколько карт Крита для выдачи командному составу до командиров отделений включительно.
— Все уже сделано, полковник, — поспешил доложить майор Хаунд.
— Отлично.
В четверть одиннадцатого по телефону из штаба главнокомандующего в Каире посыпались длинные, скучные, противоречивые распоряжения; они продолжали поступать в течение всего дня. Майор Хаунд выслушивал, записывал и с воодушевлением передавал их дальше.
— Да, сэр. Слушаюсь, сэр. Все ясно. Все оповещены, — отвечал он штабу главнокомандующего. — Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь! — торопил он подразделения.
Но Людовича это показное рвение не обмануло.
«Странно, но майор Хаунд, кажется, не имеет ни малейшего желания сложить голову в бою», — записал он в дневнике.
Для майора Хаунда это была первая боевая погрузка на корабли, а для Гая — третья. Гай равнодушно наблюдал за обменом «любезностями» между начальником штаба бригады, его
