— Да, действительно.
— Ты и Джамбо Троттер пытались избавиться от него. Помнишь? Я хотел бы иметь здесь побольше таких офицеров, как Мактейвиш. Интересно было бы посмотреть на старину Джамбо, когда он прочитает это сообщение.
Действительно, прочитав это сообщение, Джамбо буквально засиял. В офицерском собрании алебардийского казарменного городка он заявил:
— Бедняга Бен Ритчи-Хук, не разбирался он в людях. Первоклассный был вояка, знаете Ли, но и на солнце бывают пятна. Если уж затаит зло на человека, его никак не уломаешь. Вы знаете, ведь это он выгнал Мактейвиша из корпуса алебардистов. Парню ничего не оставалось, как пойти в шотландский полк простым солдатом. А вот
Дамы на Итон-терэс сокрушались:
— Как же теперь с нашим Шотландчиком?
— В самом деле, как же это мы?
— Мы обращались с ним по-свински.
— Не может быть!
— Не так уж часто.
— Я всегда питала к нему слабость.
— Не пригласить ли его зайти?
— Ты думаешь, он придет?
— Можно попробовать.
— Так нам и надо, если он будет презирать нас.
— Скорее я сама буду презирать себя.
— Вирджиния, почему ты молчишь? Следует ли нам попытаться заполучить Шотландчика?
— Триммера? Делайте что хотите, мои дорогие, только без меня.
— Вирджиния, ты не оговорилась? Неужели ты не хочешь загладить свою вину?
— Я? Нет, — ответила Вирджиния и удалилась.
«Лейтенант (временный чин), состоящий в штатной должности капитана, Мактейвиш (офицерский корпус его величества).
По вопросу:
— Право же, — пробурчал председатель, — я не понимаю, из чего это вытекает, что наш комитет должен заниматься этим вопросом?
— Памятная записка военного кабинета, сэр.
— Удивительно! А я-то думал, что они заняты по горло более важными делами. Так в чем там дело?
— Так вот, сэр, вы помните Мактейвиша?
— Да, да, конечно.
— А вы читали о нем в «Ежедневном сплетнике»?
— Конечно нет.
— Так вот, сэр. Вы же знаете, что лорд Коппер всегда имел зуб на регулярную армию. Старые приятельские связи, протекция друзьям по одному выпуску и тому подобный вздор.
— Я не знал, — возразил генерал, набивая трубку. — Я никогда не читаю этот грязный листок.
— Так или иначе, но они откопали эту историю о том, что Мактейвиш начал войну в качестве кандидата в офицеры в корпусе алебардистов и был отчислен из него. Они говорят, потому якобы, что он был парикмахером.
— В этом нет ничего плохого.
— Вот именно, сэр. Однако все алебардисты, имевшие к нему то или иное отношение, находятся теперь на Ближнем Востоке. Мы попросили представить объяснения, но на это потребуется некоторое время, и если, как я предполагаю, они будут неудовлетворительными, то мы не сможем воспользоваться ими.
— Столько шума из-за таких пустяков!
— Так точно, сэр. «Ежедневный сплетник» воспользовался историей с Мактейвишем как примером. Утверждает, что армия якобы теряет своих лучших потенциальных командиров из-за снобизма. И дальше пишет о всяких таких вещах, знаете ли.
— Нет, не знаю! — отрезал генерал.
— Один из лейбористских членов парламента сделал запрос о нем.
— О господи, неужели? Это уже хуже.
— Министр настоятельно требует, чтобы Мактейвишу подыскали должность, соответствующую его заслугам.
— Ну что ж, это не так уж трудно. На прошлой неделе было принято решение сформировать еще три отряда командос. Нельзя ли назначить его на один из них?
— Я не думаю, что он достаточно подготовлен, чтобы занять такую должность.
— В самом деле, Малыш? Мне следовало бы догадаться, что он принадлежит как раз к числу тех молодых офицеров, которых вы всегда затираете.
— Ни в коем случае, сэр.
— На прошлой неделе вы засыпали его похвалами. Имейте в виду, ему должна быть найдена соответствующая должность в вашей части.
— Слушаюсь, сэр.
— Надеюсь, вам понятно, что под соответствующей должностью я вовсе не имею в виду должность вашего адъютанта.
— Боже упаси, — прошептал Малыш.
— Я имею в виду что-нибудь такое, что дало бы понять этим лейбористам в палате общин, что мы знаем, как использовать хороших людей, когда находим их.
— Слушаюсь, сэр.
Командующий сухопутными частями, предназначенными для проведения особо опасных операций, возвратился в свой штаб, как всегда после посещения военного министерства, в глубоком отчаянии. Он послал за Йэном Килбэнноком.
— Вы перестарались с этим делом, — буркнул он.
Йэн сразу понял, что имеет в виду генерал.
— Триммер?
— Триммер! Мактейвиш! Как бы там, черт возьми, его не звали! Вы зашли слишком далеко и втянули в это дело политиков. Теперь нам не отделаться от него до конца войны.
— Я уже размышлял над этим.
— Очень мило с вашей стороны.
— Знаете, генерал, — рассердился Йэн, который с тех пор, как он и генерал сделались, по существу, соучастниками обмана, все более усваивал фамильярный тон в служебных разговорах, — прибегая к сарказму, вы никогда не добьетесь ничего хорошего от своих подчиненных. Я много думал о Триммере и кое-что придумал. Как мужчина он весьма привлекателен.
— Чепуха!
— Я убедился в этом в кругу близких мне людей, особенно после его прогулки во Францию. Я привлек к нему внимание министерств информации, снабжения, авиапромышленности и иностранных дел. Для повышения морального состояния гражданского населения и укрепления англо-американской дружбы им требуется герой, обладающий как раз такими данными, какие есть у Триммера. Можете дать ему любой чин, какой угодно, и отправить в командировку на неопределенный срок.
Генерал-майор Уэйл довольно долго молчал.
— Это идея, — сказал он наконец.
— Особенно важно выдворить его из Лондона, — добавил Йэн. — Последнее время он постоянно околачивается в моем доме.
