– Говорите, покинул?

Юйдяо улыбнулась.

– И сразу после этого мне присылают вас – старшего помощника посла, больше похожего на профессионального анклавного беза или dd. – Улыбка не покидала ее лица, неожиданно делая его привлекательным. Если бы, конечно, не тон беседы и напористость, с которой женщина давила на собеседника. – Ну что ж… пусть будет так. Вы вольны упрямиться, сколько пожелаете, господин Вебер, вам это дозволено полномочиями.

Она опустилась обратно на стул, лицо оказалось на одном уровне с глазами Лешего. Оправила безупречно лежащие лацканы мундира, стряхнула с рукава невидимую соринку, поджала и без того тонкие губы.

– Полагаю, что вы как старший советник посла хорошо осведомлены о правилах поведения на борту моего комплекса, – констатировала подполковник, больше не глядя на Илью. – И мне остается лишь напомнить, что в свете недавних событий за вами будет вестись пристальное наблюдение. В целях вашей же, безусловно, безопасности. Поэтому прошу вас, господин Вебер, быть предельно внимательным и осторожным в поступках, высказываниях и действиях…

– Вы мне угрожаете, комендант Юйдяо?! – внезапно подавшись вперед, громко спросил Илья.

Его демарш все же застал китайцев врасплох.

Он услышал, как дернулся за спиной безымянный старлей; заметил, как вздрогнула бровь Чэнь Юйдяо, не ожидавшей встречной дерзости. И едва не улыбнулся этой женщине, вдруг осознав, с какой легкостью нажил себе врага, не пробыв на борту «Муромца» и пары часов.

– Прошу прощения, господин Вебер, если мои слова были неверно истолкованы вами, – молниеносно взяв себя в руки, сориентировалась Каракурт, меняя тон и чуть заметно кланяясь. – Любая непочтительность с моей стороны стала бы прямым нарушением протокола и привела к появлению недопонимания между двумя дружественными и союзными народами, которыми сегодня являются народы наших Республик!

– Раз уж мы заговорили о протоколе, госпожа Юйдяо… – Леший повернулся на неудобном стуле, многозначительно взглянув на дверь за спиной. – Мне было приятно беседовать с вами. Также я благодарен за личную встречу… но не могли бы вы проводить меня на территорию посольства?

– Безусловно, господин старший советник посла.

Чэнь Юйдяо повторно поднялась со стула, вежливо протягивая руку в сторону своего плечистого помощника. Руку, которую еще недавно демонстративно держала на кобуре.

– Старший лейтенант Ху проводит вас!

Вставая навстречу и выходя из-за стола, Вебер снова поймал взгляд подполковника.

И пусть он считал себя человеком не робкого десятка, едва не отшатнулся, продолжая вежливо улыбаться в ответ. Потому что, если минуту назад в зрачках китаянки плескалась раскаленная горная порода, то сейчас там полыхала сама земная твердь.

Ловкачу никогда не представляло труда выдать себя за другого человека.

История хорошо помнит Тиля Колупа, умудрявшегося целый год выдавать себя за императора Фридриха Гогенштауфена; или русскую княжну Тараканову; или Нури Салаха Хусейна, возомнившего себя потомком диктатора Саддама и вставшего у истоков одной из первых Нефтяных Войн.

Что было возможно во времена, когда информация хранилась на бумаге и, чаще всего, в единственном экземпляре, стало еще более достижимо с развитием Сети.

Таким же ловким человеком стал и Рамон Бадоса, успешный тележурналист известного бразильского канала. Взаимовыгодное сотрудничество с лучшими криминальными машинистами Европы позволило без труда создать виртуала, никогда не существовавшего в реальности.

Так на свет появились «белые» резюме, перечень удачных телепроектов, отчеты о командировках по всем частям света, и даже членство в «летучем отряде» Сардара Андерсона, снимавшего нелегальные блокбастеры от Антарктиды до Аляски. Дешевой такую услугу назвать было нельзя, но на создании своих альтер-эго Буньип никогда не экономил – полученные за операции средства компенсировали затраты.

В принципе, Рамон даже понравился австралийцу. В меру общительный, в меру пьющий, работоспособный и исполнительный. Настолько, насколько отшельнику и мизантропу вообще может понравиться характер другого человека, живущего чуждыми ценностями и вероисповеданиями.

Ан-Тейшейра – новый начальник Бадосы, и вовсе нарадоваться не мог, – вот что значит «поймать удачу за хвост». Рамон гармонично влился в новый коллектив, продемонстрировал сносные навыки обращения с аппаратурой, был покладист и тих.

И даже на пресловутом брифинге, где их заставили почти полчаса томиться в духоте, не проронил ни слова недовольства. Казалось, что даже грозная подполковник Юйдяо, больше известная на комбайне как Желтый Каракурт, не выбила «бразильца» из колеи.

Чего, нужно заметить, нельзя было сказать о Буньипе.

Сидя в тесной каморке, по нелепости названной гостиничным номером, он рисовал один эскиз за другим, рассматривая мужской разворот плеч китаянки и ее суровый профиль. Это была сильная женщина, решительная и опасная. Пожалуй, в другой ситуации австралиец счел бы за удовольствие сразиться с ней – сам образ Каракурта наводил на мысли о соперничестве и борьбе.

Обогнать такую было бы трудно. Но только в том случае, если бы Буньип боролся против конкретного характера, а не против безликой системы, препарировать которую полагалось с холодной головой и точным знанием уязвимых мест…

От тюремного браслета, подаренного всем журналистам, он избавился в первый же вечер, едва попав в номер. И потруднее замки ломать приходилось, а тут – обычная штамповка, рассчитанная на законопослушного гражданина. Обезвредил электронику, снял, изучил, вернул на запястье.

Следующим шагом собрал «дыродельчик», припрятав снаряженное оружие за стеновую панель. Его пронести оказалось очень непросто, но обилие съемочной техники облегчило задачу – разобранный до винтиков пистолет был частями разложен внутри различных камер и микрофонов. К сожалению, патронов удалось взять лишь на одну обойму, но вступать в длительные боестолкновения Буньип и не собирался.

Шаг третий – послание для заказчика. Его австралиец надиктовал в камеру, сохранив на карте памяти внутри примитивного, но оригинального гаджета. Девять дней назад, только начав сбор информации о китайском Чуде Света, Буньип пришел к выводу, что хозяева «Императора» ограничат контакты посетителей с внешним миром. А потому оказался готов…

Спрятав надиктованное послание рядом с пистолетом, исполнитель деликатных поручений вновь растворился без следа, уступив свое тело неунывающему сеньору Бадосе.

Первый день пришлось работать.

Много, изнуряюще много, почти без перерывов на кофе и сигареты. Потому что, во-первых, каждая инфостудия норовила обскакать конкурентов, снимая самое яркое, эксклюзивное и способное потрясти планету. Во-вторых, потому что комбайн оказался натуральным лабиринтом, потеряться в котором не составляло труда даже с последней моделью навигатора.

Интернациональные группы носились по «Императору Шихуанди» сломя голову, не жалея ног и офицеров, приставленных в охранение. Забыли даже про обед, забивая память видеокамер гигабайтами крупных и дальних планов, эмоциональными синхронами Ахмеда ан-Тейшейры и скупыми интервью допущенных цензурой рабочих. В общем, в первый день Бадоса работал так, будто на всю съемку им выделили не десять дней, а жалкие 24 часа…

Однако именно эта гонка, многих оставившая без сил, и позволила Рамону пораньше отправиться в свою комнатенку, даже не дожидаясь ужина. Без задних ног валились все, и ибн Бармак милосердно распустил группу, вечернюю планерку перенеся на следующее утро.

Едва закрыв за собой дверь номера, Бадоса рухнул на койку, проваливаясь в глубокий сон уставшего за день работяги. На его место тут же пришел Буньип, коротким упражнением специальной агрессивной гимнастики вернувший мышцам тонус, а голове – ясность мысли.