отвлекающая акция. Либо я вообще ни хрена не понимаю обстановку и все мои выводы – чушь.
Может, каганат выбрал иное место прорыва, а здесь проводит операцию прикрытия и блокирования? Но куда он тогда полез?
Словом, одни вопросы и никаких зацепок. А жаль, знать ситуацию мне надо. Ради своей же собственной безопасности. Кто знает, что сейчас происходит на подступах к Самаку?..
В общем, я ходил по поселку, глядя на следы недавнего боя, машинально осматривая линию обороны, и ломал голову. Борис, немного пришедший в себя, залез в машину и пытался отыскать свободный канал связи. Судя по его унылому, даже обреченному виду, ничего не выходило.
Бойцы тем временем спешно готовились к отражению новой атаки. В том, что она последует, никто не сомневался.
– Артур, – окликнул меня Капителов.
Он сидел на крыльце дома, прислонившись к перилам, бережно придерживая левую руку другой, здоровой. Тут же во дворе дома санитар с помощником укладывали тела убитых. В самом доме временно разместили раненых.
– Артур, людей не захватишь в Самак?
– Сколько?
– Четверых. Им нужна срочная помощь.
– А ты?
– Не могу. Нельзя оставлять поселок.
– Свалишься скоро, он и так будет без присмотра.
Капителов упрямо мотнул головой, с трудом сглотнул тягучую слюну.
– Нет.
– Четверых заберу. В кузове разместим. Больше не влезет.
Командир отряда кивнул.
– Идет.
– Что думаешь делать дальше?
– Ждать нового наступления. Они наверняка полезут, гады! Захотят добить, пока наши в городе не выслали помощь.
Капителов упрямо держался за мысль, что городской гарнизон вышлет подмогу. Похоже, эта спасительная мысль была в головах каждого бойца. Поддерживала силы, придавала уверенности. И не позволяла панике и унынию взять вверх.
– Ты отдал приказ сменить позиции и переставить пулемет?
– Пулемет поставлю у сада. Можно скрытно отойти и сменить позицию. А остальные пока на старых местах.
– У тебя в строю двенадцать человек.
– Знаю. Но иного выхода нет.
Еще один упрямец. Игнатьев не хочет уходить, этот уперся. В принципе верно, надо стоять сколько приказано. Но сидя в обороне, врага не разобьешь. А начать маневренную войну у них ни сил, ни умения не хватит. Даже на простенький трюк – во время следующей атаки послать группу в обход. Чтобы те осторожно обошли противника с фланга, провели разведку и ударили в тыл. Можно и командование противника убрать, и миномет уничтожить.
Но тут не до жиру. Стоять насмерть – вот единственный маневр. К сожалению, его понимают буквально – биться до своей смерти. А надо иначе – до гибели врага.
– Выхода нет, – повторил Капителов и начал вставать.
Перенес вес на правую ногу, схватил правой рукой за перила и… рухнул как подкошенный на землю. Санитар не успел его подхватить и замер в испуге. Потом бросился поднимать командира. Я подскочил, помог. Вместе занесли его в дом.
В просторной комнате уже было пять человек. Четверо лежали на собранных со всего поселка старых, порванных матрацах, пятый сидел в старомодном кресле и делал себе перевязку. Его зацепило в ногу. Царапнуло икроножную мышцу. Впрочем, это так говорится – царапнуло. Когда пуля выдирает кусок мяса – приятного мало. Пусть даже знаешь, что ничего серьезного и опасности для жизни нет.
Раненый обернулся на шум, удивленно расширил глаза. Попробовал встать. Потом подсунул свободный матрац.
Мы уложили Капителова, санитар немедленно склонился над ним, расстегнул сумку, доставая медикаменты, и стал приводить командира в чувство.
На миг поднял голову, глянул на меня.
– Осколок вошел очень глубоко. Кость задета и нерв. Его надо срочно госпитализировать.
– Хорошо. Увезем. Я пойду заводить машину. А ты готовь раненых.
Не успел я выйти на крыльцо, как за околицей тонко завыло, а потом громко шарахнуло. Брызнули осколки стекла, ветер донес пыль и дым.
«Вторая атака!» – мелькнуло в голове.
Руки сами сорвали карабин со спины, сняли его с предохранителя. Я сел за стену, осторожно выглянул в разбитое окно. И увидел в трех шагах от себя взбегавшего по ступенькам бойца. Это был заместитель Капителова, средних лет мужик низкого роста, с бочкообразной грудью. Непропорционально толстые руки сжимали самозарядный карабин. Каска съехала на лоб и закрывала глаза.
Он увидел меня и крикнул:
– Где командир?
Второй взрыв, уже ближе к центру, заглушил слова, но я все же услышал его.
– Без сознания! – проорал в ответ.
Заместитель застыл на месте, не зная, что делать. Выпучил на меня глаза, шевеля губами и силясь что-то сказать.
– Оборону заняли? – рявкнул я, рассчитывая привести его в чувство.
– А? Да… в окопах.
Столь громким словом он называл небольшие ямки, вырытые на окраине поселка, в которых в лучшем случае можно стрелять с колена. В качестве временной огневой точки они еще годились. В качестве укрытия от минометного огня, постоянной позиции стрелка – нет.
Передний бруствер толком не отбит, заднего вообще нет. Если у противника действительно есть подствольные гранатометы и хотя бы пара опытных стрелков, они закидают эти ямки выстрелами за десять минут.
– Чего смотришь, иди командуй боем! Капителову сейчас не поможешь! Откуда они идут?
– У рощи видели, – хрипло выдавил он. – И у реки, за садом.
«В клещи берут, – понял я. – Пойдут перекатом. Одна группа давит огнем, вторая сокращает дистанцию. Потом наоборот. Как выйдут на уверенный бросок гранаты – пустят в ход карманную артиллерию. А там рывок, полосование очередями, сближение и… все. Кто из бойцов до этого доживет – ляжет. Численное преимущество сыграет свою роль…»
Словно в подтверждение догадки со стороны сада забил крупнокалиберный пулемет. «Скиф» отряда пока молчал. Или пулеметчик меняет позицию, или не видит цель, или… его уже нет.
«Надо уматывать!» – мелькнула мысль. Но я неожиданно сам для себя сбежал с крыльца, подхватил заместителя командира под локоть и потащил его ближе к позициям. Здравый смысл уступил чувству боя. Стало не до правильных выводов и осторожных решений. Сшибка началась, поздно смазывать пятки салом. Да и неизвестно, что ждет на обратной дороге. Может, она перерезана. А если удастся отбить нападение, будет шанс выскочить отсюда.
Мы выскочили на дорогу и едва не попали под очередную мину. Она рванула метрах в двадцати, к счастью – за домом. Заместитель растянулся на земле, пропахав брюхом твердый грунт. Я сбежал на обочину за деревья, что росли вдоль дороги. Не оглядываясь на отставшего бойца, рванул вдоль домов к крайним слева позициям.
В этот момент началась перестрелка. В однотонном гуле выстрелов карабинов явно слышался басовитый голос крупнокалиберного пулемета. А вот «скиф» молчал. Худо дело…
Левый фланг обороны проходил у крайних домов и подсобных строений. Здесь было всего три человека.
